Cool Folders ® :: Дневники

Статья из журнала Михаила Галайды

Опиум народа - и как с ним бороться.

Сейчас, когда российские новости забиты сообщениями о возможном «объединении церквей»: РПЦ и РЗПЦ, важно дать социалистическую трактовку как этому объединению, так и институту церкви и религии вообще.

1.

«Коммунизм начинается с атеизма» (Маркс). Существует непреодолимая пропасть между мифологическим мышлением, составляющим основу религиозного видения мира, и мышлением рационалистическим – на эту тему опубликовано соответствующее исследование крупного современного лингвиста М.М. Маковского «Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов». С другой стороны, сам факт признания того, что истинное бытие лежит по ту сторону нашего мира, а его сувереном является некое трансцендентное божественное начало, не просто не совместим со ставкой на активную политическую позицию, увековечивая пассивность и смирение (как же иначе, если на всё «воля Божья»?) как образец общественного поведения, но и прямо противоречит тем целям и задачам, которые мы себе ставим – самоосвобождение рабочего класса, трудящихся. Но для этого необходимо признать, что единственным источником общественной инициативы могут быть только люди, и только от них зависит, свершаться ли те или иные социальные трансформации или нет. Что вне их межличностных трудовых отношений нет ничего. Религиозное мышление вообще и религии в частности – так же несовместимы с будущим коммунистическим обществом, как капиталистический способ производства и государственная организация.

Религиозные же объединения, такие как, например Русская Православная Церковь и Объединение мусульман России (Совет Муфтиев), являются вообще субъектами капиталистических отношений, действующими крупными капиталистическими корпорациями. Поэтому я, например, не вижу абсолютно никакого повода делать им исключение в будущем экспроприационном процессе буржуазии, только потому, что они капиталисты «религиозные».

Также я сильно сомневаюсь, что религиозные организации могут быть построены на «антиавторитарных» началах «самоуправления и прямой демократии». В основе любой веры и религии лежат догматы, которые основываются на божественном откровении. И, следовательно, 1) «простыми смертными» они ставиться под сомнение не могут, они могут лишь чтиться (этакие категорические императивы) и 2) само наличие этих догматов, делает в глазах верующих их самих божьими избранниками, раз уж Бог именно им «открыл» свои «истины» (последователям той или иной религиозной концепции). Это, товарищи, насквозь авторитарная идеология и ни какой другой она быть не может, ставь во главе её «революционных семинаристов» или не ставь. Любая религия определяется через систему догматов. Но для сохранения этих догматов в первозданной «чистоте» (изменяться они не могут, раз они «божественные откровения»), как раз и необходима церковная организация с административно-репрессивными функциями, которая бы карала за «отступничество», так как подобное поведение может навлечь на себя «гнев божий» (ведь «бог» ясно обозначил свою позицию в собственных «откровениях»). В этой системе никакая «демократия» невозможна, так как неизбежно приведёт к разночтению в понимании догматов, а, следовательно, сведёт на нет смысл «божественного откровения», его «спасительного» начала и религиозной концепции как таковой.

2.

Нет никакой разницы между помещением церкви, зданием епархии и особняком «нового русского» и чиновника-казнокрада. Всё это должно составить единый жилищный фонд и быть распределено между: 1) нуждающимися в улучшении собственных жилищных условий трудящимися и 2) нуждающимися в помещениях разного рода общественных и инициативных объединений трудящихся и членов их семей. (В этом смысле церкви и монастыри неплохо подойдут под подростковые кружки и секции, например, шахматы и шашки, или дискуссионные и политические клубы.)

В ходе различных дискуссии в левой социалистической среде по религиозному вопросу, может сложиться впечатление, что мы у кого-то что-то несправедливо забираем, а потом стыдливо прячем глаза и говорим, как бы в собственное оправдание: «извините, мол, так получилось». На самом деле, все церкви и храмы всех религий и всех культов никаким «верующим» не принадлежат. Все церкви и храмы в допетровскую эпоху были построены за счёт трудящегося населения (в основном крестьянства), но помимо его воли – взымание церковных поборов гарантировал аппарат принуждения сначала великокняжеского, а потом и царского правительства. Так что можно вполне без метафоры сказать, что все эти покрова-на-нерли и соборы Василиев блаженных строились на фундаменте из крови и пота «православного» мужика, и за недоимки по платежам, в том числе и церковным, многих трудящихся забивали насмерть. В постпетровскую эпоху, вплоть до наших дней, государство фактически взяло на себя прямое спонсирование церковных организаций и постройки культовых сооружений. Если для эпохи Романовых характерно прямое финансирование со стороны государства храмового строительства, то сейчас более распространено участие «бизнесменов» и государственных чиновников в «благотворительной помощи» на «восстановление» храмов: а ведь «жертвуются» средства полученные за счёт присвоения труда рабочих – либо прямого как в случае с капиталистами, либо же косвенного, как в случае с государственными чиновниками. И после всего этого, можно ли говорить о том, что культовые сооружения могут принадлежать каким-то «верующим»!

Но вот рады ли были трудящиеся такому положению, что фактически за их же счёт на них набрасывались идеологические оковы их классового закабаления и угнетения? Вот ключевой вопрос. И мне кажется, что народные массы России собственной историей уже ответили на него. Связь между радением со стороны господствующего класса о «духовности» и всё нарастающим процессом угнетения и закрепощения чувствовался со стороны трудящихся всегда. Все великие народные восстания в одинаковой мере были направлены как против князей, бояр и дворян, так и против «князей церкви», и во многих местах и против самих культовых сооружений. Посмотрите внимательно на историю «святых» Русской Православной Церкви – ¾ из них были убиты народными массами при исполнении ими их церковных обязанностей. Это ли не показатель отношения трудящихся к тем, кто набрасывал на них идеологическую удавку. Все крупные социальные движения носили наряду с антифеодальным и ярко антиклерикальный характер: движение волхвов в XII веке, Смута, восстание Степана Разина в XVII, восстание Кондрата Булавина и Крестьянская война в XVIII вв., начинались с того, что «потрошили» не только «бояр и дворян», но и «патриарших людей». Религиозный до мозга костей, по выражению Л.Н. Толстого, русский мужик в ходе революции 1905-го года жёг не только помещичьи усадьбы, но и церкви, потому, что для него они в одинаковой мере являлись символами столетий унижений и беспросветной нищеты. Они в его глазах стоили друг друга.

Поэтому помещения всех церквей и храмов всех религий и всех культов должны будут быть переданы органам революционной власти трудящихся для отправления тех нужд, которые они для этого предназначат. Передавать их «верующим» значит признавать законность сотен лет угнетения и эксплуатации, значит предавать идеалы социальной справедливости, за которые погибли сотни тысяч участников народных восстаний прошлого, это значит предавать забвению беспросветную нищету безымянных миллионов трудящихся.

Вопрос же, где верующие в таком случае будут «молиться», нас, революционных марксистов, честно говоря, совершенно волновать не должен. Это их проблемы. Пусть где хотят, там и молятся: в пещерах ли, рощах ли, специально для этого снятых квартирах – всё равно. Если у «верующих» будет действительная потребность в таковых культовых сооружениях, они сорганизуют их на общие пожертвования, так сказать «всем миром»: кто-то договорится с рабочими на пилораме на счёт досок, кто-то на заводе на счёт гвоздей, кто-то с литейщиками на счёт крестов или прочих символов, и соорудят в отведённом для этого органом революционной рабочей власти месте свой храм. Но это уже, ещё раз повторю, проблемы самих «верующих». Какое нам, революционным марксистам, до всего этого дело?

А вообще, мне кажется зря столько шуму поднимается по поводу потенциальной возможности сопротивления экспроприации церковного имущества и культовых сооружений. Посмотрите на современное поколение, на тех кому сегодня около тридцати или чуть за тридцать, а также на подрастающую молодёжь – а ведь это основные участники будущей «всемирно-исторической драмы», будущей революции! Неужели вы думаете, что они будут защищать эти храмы? Мне кажется, если революционные рабочие Советы превратят их в общественное достояние и изгонят оттуда религиозников, то этого никто и не заметит. Это чисто хозяйственная мера.

3.

Также, мне кажется, что борьбе с религиозностью многие искренне социалистически настроенные товарищи непреднамеренно придают этакий религиозно-эсхатологический императив, который ей совершенно ни к чему. Все антирелигиозные меры носят сугубо социально-экономический характер. Ведь это совершенно ясно, что как только свершится революция и начнётся процесс экспроприации капиталистического класса, то он неизбежно затронет и действующие религиозные организации, которые сами являются по своей сути капиталистическими корпорациями. Отсюда насильственный разгром Русской Православной Церкви и Совета Муфтиев станет в повестку дня, так как они обладают широкими возможностями для собственной контрреволюционной пропаганды. Её источники: 1) храмы, монастыри, мечети, медресе и т.п. и 2) СМИ и типографии данных религиозных организаций. А то, что такая контрреволюционная деятельность начнётся сразу же после начала революции, сомнений нет абсолютно никаких: если пресс-секретарь патриарха уже заранее грозит предать анафеме всех будущих участников возможной «оранжевой» революции в России, то что уж тут говорить о революции «красной», которая заберёт у них собственность! Тут уж одной «анафемой» дело явно не ограничится – религиозники будут средствами и людьми поддерживать контрреволюцию. Но, по крайней мере, первое мы можем у них забрать сразу, а второе, благодаря тому, что заберём первое, существенно затрудним. Сила действия равна силе противодействия. С другой стороны это и хорошо, что религиозники будут организованно выступать против революционной власти трудящихся и их институтов (а не выступить они не могут, по объективным причинам) – тем мощнее будет становиться атеистическая линия социалистической революции и сознательный разрыв трудящихся с религией.

Так что, какие тут могут быть сентиментальности? Либо мы, по меткому выражению Вольтера, «раздавим гадину», либо они будут способствовать буржуазии раздавить нас. Третьего здесь не будет.

4.

Мы честны и последовательны перед теми, кто воспринимает аргументы нашей агитации. Мы выступаем не за какое-то абстрактное «расширение прав и свобод», но за расширения прав и свобод для трудящихся и только для них. Но расширение прав и свобод для трудящихся, означает подавление прав и свобод эксплуататоров и угнетателей. Раз уж мы заговорили о религии и религиозных организациях, то, как уже было неоднократно показано в этой теме, интересы религиозных организаций и капиталистического класса смыкаются и, в добавок, многие религиозные организации сами являются капиталистическими по своей сути. Вот почему мы говорим о том, что необходимо будет подавлять и религиозные организации. Остальное же – гипотезы того или иного товарища о том, каким путём пойдёт это подавление и с какими трудностями объективного и субъективного характера оно может столкнуться. И нет здесь ничего «кровавого». Кровь, как показывает история всех революций, навяжут именно нам, и навяжут её именно религиозники. А не навязать её они нам не могут, в противном случае, это будет означать с неизбежностью их крушение в том качестве, в котором они существуют сейчас. Но для такого анализа необходимо быть материалистом, то есть видеть в материальной сфере вектор направления тех или иных интересов как отдельных людей, так и разнообразных человеческих коллективов. Эти объективные условия нашего анализа и есть наша отправная точка критики религии, да и всего капиталистического общества.
Но я, конечно, признаю, что для «верующих», отрицающих примат материи над духом, всё это – словесная игра в бисер. Но это только ещё одна причина, почему мы, революционные марксисты, не должны принимать в свои ряды людей, не стоящих на материалистических позициях.