Cool Folders ® :: Дневники

Мне кажется, я влюбилась в Яира (Гиди Гова), главную роль в моем фильме. Во-первых, он замечательно, без преувеличений, играет ту ambiguity (вот как хотите, а по русски нет эквивалента!), о которой я собираюсь говорить. Весь четкий какой-то, явный, ладный до невозможности - при том, что сам маленький и не очень заметный. Вот в чем она, эта проклятая ambiguity, и проявляется - одной из первых. Тем, что он сам "другой", он не противопоставляет Вайсмана коллективу, а делается его двойником, и то, как они стоят друг против друга, само говорит об этом. Невозможная четкость. Потом, лицо его, вся эта прищуренность - в армии солнечных очков не носят - все эти необходимые сомнения. Напоминает, между прочим, Амоса Оза, но гораздо менее, опять-таки, определенно, потому что нет определенности. Вообще ничего нет. Как бы довести до сознания читателя, что вообще ничего нет? Надо попробовать. Во всяком случае, это достойная цель, более достойная, чем что-либо другое, именно потому, что оставляет место для любой возможности.

Мне дико нравится, как он лежит на земле после смерти Вайсмана. Это правдиво. Мне кажется, я бы легла точно так же -и валялась бы до тех пор, пока ко мне не подошли и не спросили, что со мной такое. Я бы точно так же угрюмо ответила "Все в порядке". Разворачивается цепочка сомнений. Мы сопереживаем Яиру. Вот на чем строится ambiguity - и я вообще не понимаю, как эти идиоты могли проморгать ее. Такое возможно только специально - таким образом, они сами нарушают двусмысленность и неоднозначность. "Это фильм о несчастном солдате, которого затравил его мефакед и который покончил с собой". Происходит несостыковка восприятий Вайсмана и Яира, и из-за этого он погибает, а не из-за того, что его "затравили" и т.д. Мы, во-первых, не можем не сопереживать Яиру - а во-вторых, мы точно так же не можем сопереживать до конца, потому что мы, точно так же, как и он, не знаем и никогда не узнаем, виноват ли он или нет. Да это и неважно. Решение не важно. Важно присутствие ambiguity. Поэтому возможность решения отметается, а ambiguity остается. Вот о чем фильм. И это правда. "И посмотрел он и увидел - хорошо".

Смерть Вайсмана является переломным пунктом, потому что после нее ambiguity разворачивается вовсю. До этого мы только предполагаем, из-за мучений Вайсмана, что Яир делает не то, что надо. Точнее, мы жалеем Вайсмана и именно из-за этого, а не из-за самого Яира, решаем, что он не прав. Толковать даже первую часть однозначно было бы неправильно, потому что однозначности по определению нет нигде. Мы видим проблему, но она развертывается после смерти Вайсмана, а не до нее. Он и его история были только предлогом для того, чтобы показать сомнения Яира - чтоб показать возможность этих сомнений. Они даже не разворачиваются в полную силу - он не утрачивает контроль над собой. Его исключают, его ругают, но он сам хочет продолжать функционировать, несмотря на эти половинчатые сомнения.

Яир - как это точно сказано! - балансирует на грани, על הגבול בין קוהרנטיות ושבר .(это очень важно показать). Возникает совершенно замечательная сцена сразу после сцены в доме Вайсмана, когда пьяный Яир говорит о Вайсмане. В первой сцене они более-менее заметали следы, и это было явно - "он был образцовым солдатом", Яир молчит, избегает смотреть на них, и т.д. Недомолвки. Но во второй сцене мы ожидаем (очень сильно!), что он будет говорить то, что он на самом деле думает. Он так и делает. "Мы старались сделать из него солдата. И он умер. Таким мы его и запомним. Человек умер". Он может обманывать подчиненных, начальников и семью Вайсмана, но не себя. Поэтому развязки не происходит. Он не обманывает себя и не берет ответственность за смерть Вайсмана. Эта ответственность продолжает висеть в воздухе, потому что развязки нет и быть не может, как бы мы этого ни желали.

Первая заповедь Будды гласит " Все подвергай сомненью". Яир неукоснительно ее выполняет. И мы вслед за ним. Тот, кто говорит, что у него вообще нет сомнений, сильно ошибается. Тот, кто говорит, что они у него есть, но вслед за этим он опять возвращается в исходную позицию, тоже ошибается, так как у него не было и не будет исходной позиции. Он не понимает, что он убил солдата. И мы этого не понимаем, вслед за ним, так как мы смотрим глазами Яира (вот она, фокализация!Спасибо Н.З.). Мы понимаем, что такая возможность существует, но не более того. Яир не хочет этому верить, даже когда ему в лицо кидают "Ты убил его!" Он отметает это предположение, так как иначе ему самому надо было бы умереть, чтоб смыть с себя позор. Фильм блестяще подводит нас к этой возможности - Яир должен выйти на опасное задание. Все, мы верим, его сейчас убьют, все будет правильно. Вот уже командир говорит "надеюсь, вы все вернетесь живыми-здоровыми". Но в последнюю секунду его отзывают. Он не умрет. Никто не будет наказан. Не будет ничего однозначного. Фильм не замкнет круг. Потому что так и должно быть. На этом строится мир.