Кимельфельд Дмитрий

Я Вас любил, хотя и сорился с ОСВОДом,
Поскольку плыть мешал баржам и пароходам,
Краснея, словно бакен с атомным заводом,
При виде Вас. Вы были молода.
Моя страна трудилась над газопроводом,
Чтоб оставался Запад нравственным уродом,
А Вы своим созревшим, но запретным плодом
Меня сгубили раз и навсегда.

Есть много в женщине прелестного, и даже
Того, чего не сыщешь в розничной продаже.
Я эту мысль лелеял и вздыхал: когда же
Меня допустят в райский уголок!
Но Вы сидели, как майорша в экипаже,
И выбивали пальцем дивные пассажи…
При всем при этом, находясь в ажиотаже,
Вас гладил взглядом вдоль и поперек.

Любовь, мон шер ами, таинственная штука,
Идут на пользу ей томленье и разлука,
У нас в широтах, где нет масла и урюка,
Неколебим ее авторитет.
И вот с упорством молодого мамелюка
Я Вас преследовал, не проронив ни звука,
Мы с Вами были словно лебедь, рак и щука,
Предпочитая, впрочем, тет-а-тет.

И все еще, возможно, кончилось добром бы,
Но погрузилось подсознанье в катакомбы,
Отбросив разом идеалы и апломбы,
Стучало сердце, как зубной протез.
Тела чертили треугольники и ромбы,
От поцелуев наших вылетали пломбы,
Взрывалась страсть моя, как атомная бомба,
И начинался легкий диатез.

Случилось все это в период перестройки,
Передовицы мы читали, лежа в койке.
И осуждали вместе с партией попойки,
Пытаясь оценить событий ход…
Я в гастроном ходил в потрепанной ковбойке,
Сдавал посуду и носил чинить набойки,
Кто виноват, что оказался я нестойкий,
И позабыл Вас, легендарный плод.

Да, в жизни все, увы, кончается, однако,
И в Переделкино, и в княжестве Монако –
Везде исход любви угрюм и одинаков –
Она проходит, молодость губя…
Я Вас любил, хотя и сорился с ОСВОДом,
Поскольку плыть мешал баржам и пароходам,
А Вы своим созревшим, но запретным плодом
Меня сгубили раз и навсегда!