Сельц Евгений

Тишина нарушается звуком
постольку, поскольку
березняк нарушается елью,
отчаянье - шуткой.
Кто поддался вмешательству мира -
плати неустойку.
Чем угодно:
тоской, лжесвидетельством,
маскою жуткой.

Тишина - это больше, чем трезвость,
и меньше, чем ясность.
Это мертвый пропеллер,
над бездной висящая лопасть.
Тишина не содержит в себе
ни намека на гласность,
потому что иначе
она обращается в глупость.

Это власть начинается гимном,
кончается путчем.
Тишина ж начинается нотой,
кончается гимном.
Тишина - не любовь.
но свидетель любви и попутчик.
Потому никогда не мечтает
о чувстве взаимном.

Тишина не мечтает
себя доказать как явленье.
Это точка в пространстве души.
Это маленький парус.
Это нами самими зажженный
на вечное тленье
безыскусный, прозрачный и хрупкий
волшебный стеклярус.

Нам одно остается:
хранить тишину, как невесту,
упуская удачи
и флаги пред ней опуская.
Ну а наша привязанность
к действию, времени, месту -
как в классической драме -
затея довольно пустая.

Где бы ни были мы
и каким бы ни мучались сроком,
и к каким бы шишам
ни спускались по трапам и сходням,
тишина остается
единственным в мире пророком,
потому что пророчит
единственный в мире исход нам.

Карапуз забирается в горку
По лесенке скользкой
И беседу занятную
С плюшевым водит мишуткой...
Тишина нарушается звуком
постольку, поскольку
березняк нарушается елью,
отчаянье - шуткой.

1985 г.