Липманович Юрий

Спит Израиль, тот, что бунт не приемлет.
Овцы спят, да я и сам в полудрёме.
Но не дремлет Кфар-Маймон, ох, не дремлет.
Он не дремлет, мать его, он на стрёме.

Все на стрёме, бородач и безусый,
В грязном поле, а не в чистой постели.
Я люблю вас, чумовые безумцы,
Но не так, как вы бы это хотели.

Рассветает, и запахло палёным.
Снятся взрослым казаки, да нагайки...
Но какая-то из женщин в зелёном
Тихо шепчет: «Спи сынок, нит гедайге».

В Кфар-Маймоне хорошо, не тюрьма там,
Веселятся, не хотят выселяться.
А в Димоне расщепляется атом.
Кто-то ж должен, мать его, разделяться.

Кто-то ж должен иногда, но не хочет,
Поминает тихим словом овечек.
Я люблю вас, господа, - доброй ночи,
Или, грубо говоря, добрый вечер.

Я люблю вас и, конечно, прощаю,
Окружаю и забором, и лаской.
Я ж буквально на глазах воплощаю
Старый принцип «Разделяйся и властвуй»

И пускай вы обзываетесь скверно.
И пускай вы критикуете остро.
Я возьму взаймы у Сирила Керна
И уеду жить на греческий остров.

Вы замучитесь искать подоплёку,
Перессоритесь в игре-угадайке...
Я ж спектакль досмотрю издалёка.
Всё в порядке, спи сынок, нит гедайге.