Добин Владимир

В дождь хоронится спокойней.
Элегична и легка
грусть утраты.
Мокнут кони,
милицейские болоньи,
купола и облака.
Сквозь бойницы льются наземь
просветленные ручьи.
Неужели умер?
Разве
не, задумавшись, молчит?
Невозможно.
Нет, не верю...
Только этим не вернешь.
Стонут кованые двери –
напирает молодежь.
Распахнулись...
И вползает
по аллее, не спеша,
очередь – змея живая,
тихо зеленью шурша.
Молча движется колонна,
лишь вызванивает дождь
марш последний,
похоронный...
Кладбище и молодежь.
Невозможно сочетанье:
жизнь и сон небытия.
Мода, слава ли, страданье,
что собрало их, Илья?
Как невыносимо долог
пусть с Воровского сюда,
в Лужники, где от иголок
новогодних детских елок
целый год цветет вода.
Как непоправимо краток
этот долгий скорбный путь.
Нестерпима боль утраты.
Отвернусь...
Не обессудь...