Архив

                1

Там, где райские кущи купает война,
Там, где справки имущих утратами стерло,
И Большая Стена – это Храма спина,
Где молиться пришли застрахованным горлом.

И где банковский счет охраняет молву,
Ту, что времени в бедра зашита умело,
И всегда наготове пустынь тетиву
Держит камень, галдя о любви застарелой –

Городского житья и набегов песков. –
Так пространство и время по-разному метят
Племена и сердца в перекличке веков,
И у каждой молитвы свой собственный метод.

Можно пить из пространства и время не знать.
Можно строить пространство и время морочить.
Суша море кроит, а безмерная гладь

Ненасытно стремится со смертью просрочить.

                  2

Словно глаз поперхнулся его белизной.
Словно сердце споткнулось о камень галдящий.
Словно горло, сорвавшись, пойдет за водой,
За волною холма на закат уходящий –

За спиною горы, где висит тетива,
Тишина и пустыня во рту поднебесья,
Где оскоминой вяжет глаза синева,
Там, где лисья, гортанная зиждется песня,

И по правую руку – усопший Кидрон,
Словно он – Гееном, а по левую руку –
Оплавляясь, Масличной горы камертон,
Метроном, переделавший муку в докуку.

Так что клятвы – для десен ее черепов,
Черепков и осколков в страде мукомольной,
К верхотуре событий подъятый отлов,
Этот гул надвигания краеугольный.
Словно нюх у винтовки и порох во рту,
И хлопушечный дым, выдыхаемый эхом,
Полицейский патруль у небес на посту
Оккупантов Давидовых с честным успехом.

Так как райские кущи купает война,
Так как в справках погибших безвременье стерла
То ли плача волна, то ли Гнева Стена,
Где дрожит человек застрахованным горлом.