Blackhawk
Мой Профиль
Моя Игротека
Моя Фотоландия
Имя:
Пол:мужской
Дата рождения:  
Место жительства: Столица - Иерусалим
   
<< ноя >>     << 2024 >>
ВсПнВтСрЧтПтСб
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
24252627282930
Все записи

Новая повесть
Blackhawk

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
   
    В силу целого ряда обстоятельств, я не смогу рассказать о том, как ко мне попали эти материалы. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем.

    Прежде всего, я прослушал кассеты. Рассказывал мужчина. Было интересно. Местами очень. Голос звучал спокойно, достаточно сдержано и без особой эмоциональной окраски. Я представлял себе, как он сидит в кресле, прикуривает сигарету (щелчки зажигалки были слышны на записи) и наклоняется к журнальному столику, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу. Возможно, сдержано жестикулирует. Иногда повествование прерывали паузы. Видимо, рассказчик подыскивал нужные слова или обдумывал что можно говорить, а о чём лучше промолчать.

    Текстовый файл содержал дневниковые записи.
    Читать чужой дневник, всё равно, что подглядывать. Интересно, немного забавно и грешно.

      Мне оставалось только, введя абзацы для облегчения чтения, убрав любые упоминания о месте действия и изменив имена, записать монолог. Отредактировать записи в дневнике. Скомпоновать разные части и отрывки.

    Если кому-то из читателей покажется, что он узнал этих людей, то, уверяю вас, это -вряд ли. Если же кто-то уверен в том, что он точно знает, то мой вам совет – держите это знание при себе. Будьте снисходительны к чужим судьбам.

    Всё, что читателю покажется непонятным, недоговоренным, невысказанным или "оставшимся за кадром", он может дополнить силой своего воображения. Благо, по этой части у наших читателей недостатка не наблюдается.

Редактор
   


                                          Кассета номер 1, запись 1
« … Они всё равно ничего не видят из своих «хаммеров». Что они могут заметить? Только то, что попало в свет поисковой фары. А что туда может попасть, если шум двигателя слышно в горах за полкилометра и все кому «надо» - уже давно сошли с тропы, прикрылись маскировочной накидкой из металлизированного лавсана и залегли среди валунов.
    Кстати, местность там - идеальна для «партизанки». Горно-лесистая. Отошёл от колеи на десять метров и - обнаружить тебя можно только если наступить. Короче, проехали они. Но я то знал, что минут через пятнадцать они вернуться. И вот тогда, за ними можно идти сколько хочешь.
    Скажу тебе честно, человек, который организовал эту схему патрулирования границы, либо дилетант, либо равнодушный. Сидит себе на командном пункте, система обнаружения на ёмкостных датчиках работает, зарплата и воинские льготы идут, а дело поставлено ни в медный таз.
    Как бы я всё это сделал?
    Там три ущелья сходятся в одно. Посадил бы засады в основном ущелье. Причём с переменным местом дислокации. Плюс патрульные группы с переменным графиком. Плюс «визуалка» с «ночниками». Плюс купил бы крестьян с сопредельной стороны, мол «кто пойдёт, когда пойдёт и с чем». Плюс рейды спецназовцев на предмет следов, троп и проверки разведданных. Но… сам понимаешь. Это хлопотно, это стоит денег и это влюблённость в профессию. Здесь такое качество никому не грозит. Отбыл номер и – домой.
    В общем, дождался я когда они проехали обратно, встал из-за своего валуна и пошёл по тропе. Времени у меня в обрез, на «точке» надо быть вовремя, а ночные переходы, сам знаешь, длиннее дневных.
    Закрывающая лицо сеточка на капюшоне, перчатки, анорак – всё, как будто, должно было прикрыть меня от «ночника». На всякий случай.
    Я шёл по обочине, потому что по склону идти нельзя. Это взяло бы много больше времени. А времени у меня всего одна ночь. И слева ущелье, метров четыреста глубиной. Со скальными выходами, обрывами, «сыпухой» из щебня на склонах и ручейком на дне. А справа – вершина хребта. Но он, этот хребет, мне не по пути. Мне вдоль старой грунтовой дороги до развилки. А потом – вниз, в русло бокового ручья. Потом по нему - вверх. И всё время надо сверяться по GPS. В смысле сколько осталось до «точки».
    А в темноте знаешь как? Каждый валун как стена, каждая петля тропы – как дорога в никуда. Ползёшь, ползёшь, смотришь - а прошёл всего ничего. А на «точке» надо быть вовремя. В общем, мучения одни, да и только.
    Ну, вот. При спуске в ущелье был там один участок. Его то и днём надо хорошо просматривать, потому как спуск по скальному выходу, а ночью – десять раз подумаешь, куда ногу поставить и за что рукой взяться. Благо, рюкзак у меня был почти пустой. Так. Спальник для маскировки – спать я там нигде не собирался, пара бутылок воды и одежда для переодевания. В общем, ночью, место ещё то. То есть, если что-то случится, ногу подвернул, или сломал что-нибудь, то помощи не дождёшься. «Мобильник» там не брал вообще ничего, да и пользоваться им нельзя. Людей, понятное дело, тоже там нет – какая никакая, а всё-таки закрытая военная зона. Выбраться самому – только по руслу ручья. Да и время это возьмёт достаточно. Короче – «ломаться « было нельзя. Как хочешь. Вешай верёвки, страховку, обходи часа два, но ломаться – никак.
    После того, как почувствовал под собой ровную поверхность – такое облегчение! Дальше всё намного проще. Спуск по заросшему склону к очередному ручейку и потом подъём к «усадьбе». Развалины там. И на карте то же есть. Место, я тебе скажу, удивительнейшее. В треугольнике между двумя ручьями – на возвышенности. Был там и старый сад, и оливы, и резервуар накопительный для воды и остатки дома. Чем там можно было заниматься, я не знаю. Ну, может овец с баранами гонять по окрестным склонам. Но место красивое.
    Обычно я позволял себе посидеть там под деревьями минут десять. Курить хотелось – смертельно. Но нельзя. Сидел просто так, отдыхал. Слушал. Если шёл по графику, то далеко вверху, на противоположном склоне, было слышно, как «хаммеры» ползли домой. Их в горах далеко слышно.
    Потом уходил наверх по руслу одного из боковых ручьёв. Мой «основной» ручей поворачивал. Нам становилось не по пути. Дальше уже ничего не происходило. Идёшь по высохшему руслу. Стараешься не наступать на мягкое и не оставлять следов. Прислушиваешься. Веточки всякие отводишь в сторону. Траву не мнёшь. Ну, в общем, ты знаешь. Чего там долго рассказывать.
    Подъём занимал пару часов. Чем ближе к «точке», тем чаще посматриваешь на GPS. Пока не совпадут все цифры на дисплее. Пользоваться приборчиком можно было спокойно, поскольку он стоял только на приём. «Мобильник», конечно, выключен, да ещё и в фольгу завёрнут. До поры, до времени.
    «Точка»…. Я выходил на неё около часу ночи. Ничем не примечательная ложбина у грунтовой дороги. Или заросший кустарником пригорок у той же дороги. Или склон русла. У той же дороги. За «грунтовкой» - контрольно-следовая полоса в виде вспаханной «ленты», за ней МЗП - пирамидой в три ряда и проволочная стена системы обнаружения.
    В принципе, я мог бы выходить к ней и раньше. По светлому. Но это было бы равно самоубийству. Маячить там несколько часов, скорее всего, верный шанс быть обнаруженным. Кроме того, патрульные «хаммеры» проходили по дороге между десятью и одиннадцатью. Мне было намного спокойнее переждать их в зарослях на склоне, чем внезапно встретить на повороте.
    В самом начале маршрута, три часа поднимаясь по боковому ущелью к патрульной дороге, я мог себе позволить идти в светлое время суток. В этом ничего криминального не было. Мало ли какой идиот решил попутешествовать в одиночку! Пожалуйста! Тут таких хватает. Другое дело, если я оказался на патрульной тропе. Тут всё! «Хенде хох» и «аусвайс». Правда, я ничем не отличался от обыкновенного туриста, решившего, в националистическом угаре, побродить по Голанским высотам и мне, в случае встречи с военными, ничего бы не грозило кроме проверки удостоверения личности. Но вся эта идиллия была бы хороша в светлое время суток. Ночью разговор бы был иной. «Когда и при каких обстоятельствах тебя завербовала сирийская разведка?». И понеслось…
    Так что на «точку» я выходил ночью.
      Прибыв на место, ещё раз проверял себя по GPS. Несколько метров вправо и влево. Включал рацию. Кстати, «Кенвуд» у меня был замечательный! Нам бы, в своё время, такие. Вводил пароль в назначенный канал и несколько раз в течении полуминуты посылал сигнал. Переходил на приём. Обычно тут же приходило подтверждение. Это значит, что с той стороны меня ждали и были готовы.
      Дальше? А дальше начиналось «кино».
      На "точке" находился штабель из пакетов. Прямоугольные, плотно упакованные. С маркерной флуоресцентной полоской. Я их собирал и укладывал в рюкзак. Обычно штук восемнадцать, двадцать. Уложив последний, отправлял по рации в телеграфном режиме сигнал – количество полученного. Получал подтверждение. И всё. Рацию выключал.
    Теперь со мной было вещественных доказательств лет на восемь. Только вряд ли я их бы отсидел. Кончили бы в камере. Поскольку, всё равно из меня бы выдавили на следствии «где, что, кто и когда». А такое не прощается.
    Теперь я был закружен и уходил вниз. По ущельям ручьёв. Там, наверху, они маленькие и узкие. Камни под ногами. Потом немного расширяются. Потом я выходил на одно слияние, потом на другое. Главное было не упасть и не вывихнуть или сломать себе ноги в темноте. Но, то ли природа была «за», то ли «судьба Онегина хранила» - не знаю. К месту первого «перекура», у «усадьбы», я выходил быстро. Курить хотелось смертельно. Многое отдал бы за две-три затяжки. Но! Нельзя. Слишком дорога цена.
    Я снимал рюкзак, уже успевший надавить плечи, усаживался в тени куста и слушал ночь. Минут через десять, поднимался и уходил вниз по руслу. Старался не шуметь, не оставлять следов на пятнах мягкой земли, конечно же не ломать веток на кустарнике и не мять траву. Крался. Но быстро.
      Вообще, по карте, русло основного ручья тянулось на восемь километров. В обычный, сухой сезон, этот путь занял бы у меня часа два. Два с половиной. Весной, когда идти можно было только по воде, часа три. Сейчас же, ночью, я шёл эти километры часов пять. Сам понимаешь. Ущелье узкое. Метров десять. Тропа петляет туда-сюда. Восемь километров на карте превращаются в двенадцать на местности. Плюс груз. Хочешь не хочешь – надо сесть, передохнуть. Послушать, что вокруг.
   Конечно, взять меня там не стоило никакого труда. При желании. Деться некуда. Склоны крутые и все в скальных выходах. «Хальт!» - фонарик в морду и всё. Так что шёл на я кураже, нахальстве и вере в себя.
    Только начинало сереть - подходил к выходу из ущелья. Там был водопад - метров семь. Красота! За водопадом я пробирался в «свою» расщелину. Снимал, наконец-то, этот проклятый рюкзак. Курил! Выдыхая в анорак. Тщательно рассматривал апельсиновую рощу внизу. «Фишка» ведь была в том, что утром на плантацию приезжали рабочие. И для них открывали ворота в системе обнаружения. Главное – дождаться когда они это сделают. Сверху я всё видел. И обходил через деревья. Страшно было, конечно. Главное, чтобы никто не заметил, как я выходил через ворота.
    Хотя, вру. Страшно было всё время. Но теперь, выйдя за ограждение, я превращался в обыкновенного туриста. Ничего личного! Дойти до места где оставил машину, завести её и проехать до второй координаты GPS. Там разгрузиться. Что тебе сказать? Это в нескольких километрах. Руины какие-нибудь или свалка кибуцная. Или старая оливковая роща. Или старый сирийский бункер в середине такого же старого минного поля. В общем, место укрытое и мало посещаемое. Там я и разгружался. Опять включал рацию. Опять посылал сигнал. И только потом, уехав на несколько километров, я закуривал по-настоящему. Запускал Scorpions или Криса Реа и начинал возвращаться в этот их долбанный обкуренный мир.
    Слушай, что-то я катастрофически трезвею, давай ещё по одной».

                                                   Дневник.

    « 21.04.
       Ничтожество! И это после всего! После ночных прогулок по Стокгольму и его «Я не могу без тебя! Я душу дьяволу продам, чтоб быть с тобой. Я обречён на тебя. Я схожу с ума от твоего запаха и твоего тела!» И сегодня этот человек говорит мне, что он не может без семьи, что любит дочерей и считает своим долгом посвятить им свою жизнь. И ЭТО я любила. Вполне возможно, что ВСЁ рассказал жене… Я с ума сойду от этой мысли.
       Боже! За что? За что я была привязана к этому человеку? Ведь не последняя я же потаскуха? У меня за плечами диссертация по Гогену, предложение работать в американском университете, плюс - работа в рекламной кампании. Я же не бомжиха какая-то за десять долларов! Я вполне самостоятельная женщина. Со своим внутренним миром, состоявшейся карьерой и материальным благополучием. И что же ? Я не имею права на личное счастье? Только потому, что этот мудак связал себя обязательствами с какой-то клушей.
    Напьюсь! Безотлагательно и бесповоротно. Не принимая во внимание форму и содержание этого процесса. В хлам!

      23.04
       Это ужасно! Что написала на форуме картинной галереи - лучше вычеркнуть из жизни, чем комментировать. Напилась. Не полегчало. Попробую ещё раз. И ещё. Личный закон. Никогда. Никогда не заходить пьяной в Интернет.

      25.04
      Мерзко. Мерзко в душе, в сердце и в желудке… ЭТОТ не звонит. Пригрелся, небось, возле своей. Невыносимо об этом думать. Хотя? За три года наших отношений можно было бы и привыкнуть. Но! Не могу. Память, сволочь, всё время подкидывает картинки. То мы в Риме, то в Дубровнике. Боже! Ну ведь было же хорошо!
      Может быть это кара мне за что-то. Так за что же? И выходит, если это так, я должна всё искупить страданиями? Не хочу! Не хочу…

    26.04.
    А месть моя будет страшной! Гоголь отдыхает. Можно позвонить и рассказать всё его жене. Пусть расхлёбывает! Можно наставить ему рога. Правда, не знаю ещё с кем. Но можно. Пусть у меня не 90-60-90, а близко к тому, но слюни пускать у кобелей я ещё умею. Можно заявить об изнасиловании. Или попытке к нему. Пусть доказывает обратное. Ой! Нет! Там процедуры проверки ужасные. Но, в принципе, можно потерпеть. Или извести его жену звонками от доброжелателей? Не знаю… Но надо что-то придумать…

    26.04-27.04. Ночь.
    Мне редко снятся сны. Поэтому я их запоминаю. И вот сейчас такое приснилось! Будто иду я по равнине. Даже не по равнине, а по плато. Травы и цветов, что говорится - «по пояс». А на мне то платье, что я купила в прошлом году в Милане. Очень гармонично: среди зелени - аквамарин. И вдруг передо мною – каньон! Глубокий! Где-то далеко внизу даже речушка просматривается. И я чувствую, что если я сейчас шагну в него, то полечу. При этом я понимаю, что я во сне и со мной ничего не случится. Шагаю… И вдруг! Не могу лететь. Падаю. Непреодолимый ужас от ожидания удара. Удар. Темнота. Ничего. Как бы прихожу в себя – лежу среди камней. А вдалеке, по дну каньона, от меня, идёт какой-то человек. Мужчина. Я его зову, зову на помощь, а он даже не оборачивается. И я понимаю, что мне никто не поможет и я так и останусь среди этой глуши никому не нужная. И я опять зову, зову… И ничего…

    27.04.
    Ничего не хочу. Хочу покоя. Что бы не трясти душу. Пусть ЭТОТ живёт как хочет.

    28.04.
    Надо взять себя в руки. Сегодня имела крупный разговор с боссом. Я чуть было не провалила проект. Не хватало ещё потерять работу! Завтра отпашу за все дни и потом возьму отпуск на пару дней. Надо восстановиться. Поеду на Север. Горы, одиночество и покой. Что ещё нужно оставленной любовнице? Как бы обидно это не звучало…

    29.04.
    Вчера встречалась с Машкой. Посидели немного. У неё тоже жизнь не сахар. Так и не поймёшь, что лучше: то ли моё одиночество, то её семейность. Крутится. Работа, супер, кухня, дом. А в доме трое детей, считая мужа. В свободное время он модели самолётиков клеит. Опора, твою мать! Надо было ей за Димку замуж выходить, пока он за ней ухаживал. Димка сейчас в Штатах. Свой дом, две машины. Состоятельный, серьёзный мужчина. Достался какой-то «деревенщине».
Жаль Машку, конечно. Но с другой стороны – она сама всё это себе выбрала…

    30.04.
    Еду! Три дня без работы, этого мерзкого города и всяких волнений. Только я, природа и покой.


                                                    Кассета 1, запись 2

« …Ты спросишь меня: как я умудрился вляпаться во всё это? Я сам неоднократно спрашивал себя. И в поисках ответа уходил всё дальше и дальше во времени. В прошлое. Пока не упёрся в тот день, в восьмидесятых, когда меня выписали из госпиталя. Что тебе сказать?
    В кармане проездные документы и отпускной. На месяц. Отдохнуть. Потом явиться в часть для дальнейшего прохождения службы. Ехать, кроме как к родителям, было некуда. Приехал. Мама, конечно, в плачь. Отец держится. Старается не расспрашивать. А у меня – ощущение нереальности всего происходящего. Только задремал – и опять.
    Ребята вчетвером этого прапорщика раненного несут, а мы с тобой приляжем за валуны и короткими очередями по тропе «тыркаем». Потом перебежим и опять. И страх внутри, что вот-вот патроны кончатся. А потом, помнишь, сержант этот, как его? Лёха. Классный парень. Они с Чомбе остались прикрывать, а мы их сменили. Прапорщика понесли. А потом «духи» отстали. Это уже когда мы в долину к «броне» спускались.
      А в том выходе где меня зацепило – тебя с нами не было.
      В общем, отгулял я у родителей месяц. Запомнились мне с того времени две вещи.
    Первое то, что люди вокруг оказались совсем чужими. Злобные. Алчные. Суетливые. Всё, что мне было дорого, во что верил, к чему привык и что казалось мне значимым и настоящим – не представляло никакой ценности в этом, новом для меня, мире. Я ещё подумал: "Неужели за это вот ребята мёрзнут в горах, сутками лежат в засадах, "инфекционкой" всякой болеют? За что?". Должен сказать, что страну уже потряхивало. Конкретно. Тут ещё с одноклассником встретился. Он весь в политике. Свобода. Демократия. Как чумной. Какая свобода, думаю? От себя не уйдёшь. Какая демократия? Три поколения под партией жили. Что они знают о свободе? И зачем им она?
      И второе. Утром лежу, глаза закрыл, не сплю. Слышу - мама заходит, так тихонько, присаживается рядом и руку мою гладит.
      Вернулся после отпуска и меня, как имеющего боевой опыт, отправили инструктором в «учебку». Горная подготовка. Год я там пацанов тренировал. Потом чувствую – всё! Больше не могу. Попросил направление на обследование. На психиатре отыгрался по полной. Месяц меня ещё продержали и – на «гражданку». Ограничено годный. Как сейчас помню – вышел я на улицу, стал и думаю:" Ну, вот и всё, старлей! Теперь ты никто. Как жить, зачем и почему – решать только тебе".
    И надо признаться, первое время жил я некрасиво. Совсем. Деньги быстро кончились. Ехать к родителям на содержание – стыдно. В общем, начал я выживать. Только "зачем" - ответить себе не мог. Я как-то быстро из пацана, только-только поступившего в военное училище, превратился в старика. Нет, не внешне, тут всё нормально было, а душою.
    И тут этот мой внутренний бардак ещё больше усугубили девяностые.
    Кем я только не был! Экспедитором, безработным, инкассатором в частной фирме, водителем, опять безработным, рабочим на стройке. Жил на каких-то случайных квартирах, какие-то случайные люди проходили через мою жизнь. Всё было как-то растрёпано и временно. Прожил день – и ладно. А что там завтра – кто ж об этом знает?
    Кончилось всё тем, что я попал "контрактником" в Чечню.
    Что тебе сказать? Армии, в которой я служил и которую помнил, уже не было. Её, армии, вообще, не было. Была слабо управляемая вооружённая толпа. Снабжение – никакое. Всюду воровство. Дисциплина та ещё! "Дедовщина". Ну, это старая болезнь. Человеческая жизнь ничего не стоила. Единственные подразделения, которые хоть как-то были приспособлены для выполнения поставленных задач – это спецназ. Да и то - не всегда и не везде.
    В добавок к тому что там творилось я получил ещё одну контузию и лёгкое пулевое.
    В общем, опять всё повторилось, но только в гораздо худшем варианте. В результате этой моей "жизни" - людей я возненавидел ещё больше и жить среди них не мог.
      И тут мне повезло.
      В группе у нас был парнишка с Севера. Он уволился раньше меня. Сошлись мы с ним по службе. И вот он перед уходом пригласил меня к себе в деревеньку. Если, мол, совсем невмоготу будет – давай приезжай. Отдохнёшь, рыбку половишь.
      Знаешь, я ему поверил. И поехал. Кое как добрался до этой глуши. Река, лес, рассветы, закаты. Первый снег. Изморозь на опавших листьях. Весной- робкие цветы. Фиалки, наверно.
    И что ты думаешь? Пошло потихоньку. Дали мне лодку пошарпанную, мотор старенький, ружьё. Рассказали что и как. Поселился я в избушке, рыбку ловил, сушил, коптил. Зверя немного добывал ради шкурок. Раз в пару месяцев сплавлялся вниз по реке в деревушку. Сдавал рыбу. Покупал припасы и опять к себе.
      И так вот, бирюком, прожил я больше года. Одичал малость, но и передумал много. "Голосов", правда, не слышал, но всякое бывало. Не знаю, сколько бы длилось это моё затворничество, если бы не один случай.
    Пошёл я с утра проверять ловушки - петли проволочные. И в одной из них обнаружил косулю молодую. Видимо, попалась она недавно, поскольку, почуяв меня, заметалась, задёргалась. А проволока уже начала резать ей ногу. На опавших листьях я заметил капельки крови. Как только меня увидела – припала к земле, как бы затаилась. И что самое удивительное: обычно звери в глаза человеку не смотрят, а эта посмотрела. А глаза у неё – чёрные, бездонные.
      И ты знаешь, я в ней увидел себя. Такой же подраненный, схваченный петлёй и без шансов на спасение. В общем – отпустил я её...
    На следующий день собрал свои вещи и сплавился по реке в деревню. Вернул лодку и ружьишко, получил расчёт и уехал. Я решил всё начать с начала.
    Деваться мне было некуда и я поехал к родителям. Всё стало намного хуже. Мама уже болела. Отец перебивался случайными заработками. Жили в нищете. Надо было как-то помогать им. Выполнять свой сыновий долг. Я продал знакомому те два десятка шкурок, что привёз с собой. На первое время, пока искал работу, нам хватило. Потом устроился в транпортную фирму. Начал сопровождать грузы. Работа временами опасная, временами шальная. Платили хорошо, но нерегулярно. Кое-как перебивался. В редкие выходные уезжал за город. Прокантовался год. Потом похоронили маму. Отец запил. Очень конкретно. Как бы жить уже не хотел. Сгорел за полгода. И я остался один. Совсем.
      К тому времени я уже усвоил одну из основных житейских истин. Количество добра и зла приблизительно постоянно. Такое подвижное равновесие. Не может быть бесконечно плохо или бесконечно хорошо. Всегда есть точка равновесия, которая всё время смещается в ту или иную сторону.
    В фирме, где я добывал средства к существованию, в качестве диспечера работала женщина. Ничего особенного. Маленькая, незаметная, достаточно замкнутая. Поначалу я не обращал на неё внимания. Мало ли народа там крутилось?!
    И вот однажды мы поздно вернулись из рейса. По правилам диспечер должен был встречать прибывшие машины. А времени было где-то под полночь. Пока, туда-сюда и добраться домой можно только на такси. К тому же, оказалось, что живёт она на окраине, в очень нехорошем районе. Бывший заводской посёлок. В общем, поехал я её провожать. Вот с этого всё и началось. Потом встретились перед Новым Годом на "корпоративе" нашей фирмы. Вроде ничего. Потом ещё пару раз. По случаю. И так пошло, что однажды она осталась у меня. А ещё через полгода мы расписались и они с сыном переехали ко мне. Сам посуди: жили они вдвоём в одной комнате в заводством общежитии. А пацану уже десять лет. Понятно, что не сахар. А у меня осталась от родителей двухкомнатная квартира в "хрущёвке".
    И началась семейная жизнь.
    Тот дом, в который хочется возвращаться вечером после работы, делает женщина. Своим желанием жить и своим умением любить. Это я понял позже, когда это моё знание уже было неприменимо. Та женщина, которую жизнь привела на мою дорогу, была тихой, молчаливой и очень одинокой. Сначала я думал, что эта замкнутость – последствия её первого брака. Как посттравматический синдром. Бывший муж, не выдержав "напряга" девяностых, быстро спился и навсегда исчез среди бомжей. Потом я понял, что это что-то другое. Мне казалось, что она живёт с постоянной болью. Преодоление этой боли и ожидание когда она отступит и есть то, что наполняет её жизнь.
    Вечерами, поужинав и проверив выполнение сыном домашних заданий, она садилась у окна и смотрела в темень на редкие огни уличных фонарей. Мне отводилось совсем немного места в её мире. Мальчишка был копией матери. Пару раз, в порядке налаживания отношений, я брал его с собой в маршруты по окрестностям. Пока не убедился, что все эти ночёвки у костра ему в тягость. Что ещё я мог дать ему? Научить стрелять, вести наблюдение, устраивать засады, устанавливать "растяжки" и огранизовывать охранение колонн? Не дай Бог, чтобы ему это пригодилось в будущем. Да и какое у него могло быть будущее?
    Вот так, без каких-либо событий, мы прожили почти год. Во мне зародилось и начало укрепляться ощущение, что всё это – не моё. Эта тихая жизнь в которой от зарплаты до зарплаты ничего не происходит. Где покупка кроссовок мальчишке – событие; где ветчина покупается только ребёнку и только на бутерброды в школу; где оплата коммунальных платежей – казнь египетская; где еле тёплые батареи зимой и десять градусов тепла в квартире – обычное дело; где ты беспомощен перед произволом деньги и власть держащих; где ты в любой момент можешь оказаться на улице без каких-либо средств к существованию и без надежды их заработать. И ещё много всяких "где", делающих тебя червём безгласым.
      "Мы есть то, что с нами происходит" – прочёл я много позже и поразился точности этого определения. Значит, если с тобой ничего не происходит, то тебя нет...
       Всё изменилось в один вечер. "Я хочу уехать отсюда. Навсегда. Поедешь со мной?" – глядя в тёмное окно, спросила она. "Куда?!" – я оторопел. "Какая разница." – выдохнула она в ответ. "Можем в Израиль, можем в Германию. У меня и там, и там родственники ".
    Я прислушался к себе. Ничего. Потом откуда-то издалека:" Поезжай. Что ты теряешь?".
      Как будто подслушав наш разговор, ТОТ КТО дёргает за ниточки начал изменять действительность вокруг нас. Сначала застрелили директора нашей фирмы. Потом исчез бухгалтер. Мы оказались на грани потери работы. Но, к тому времени, она нам уж не очень то была и нужна. Квартиру мы продали быстро, а значит - дёшево. Раздали долги. Тут как раз и весна. Сынишка её закончил учебный год и через две недели мы приземлились в Бен Гурионе. Пальмы, жара и полная неизвестность.
    Эммиграция быстро научила меня многим вещам. Например, тому, что весь мой предыдущий жизненный опыт неприменим. Тому, что заново надо учиться говорить, читать и, вообще, жить. Тому, что в силу неистребимого акцента, цвета кожи, родного языка и страны из которой ты приехал, тебе отведен свой социальный слой. Тому, что ты в чужом доме и вести себя нужно по правилам, установленным хозаевами. Тому, что ты никогда не будешь здесь "своим". Тому, что отныне у тебя не будет "своего" дома. Тому, что ты наполняешь свою жизнь бесконечным бегом в колесе "работа – дом – работа". А также, тому, что человеческая жизнь превыше всего и у неё нет цены. И, наконец, тому, что ты живёшь среди народа чья история уходит так далеко в прошлое, что почти никто из людей не в состоянии предствить себе этот временной промежуток.
    Три года. Три года ушло на то, чтобы объективно осознать реальность и найти своё место. Для меня таким местом оказался небольшой завод, а по сути, большой сборочный цех, в котором я самовыражался в образе бригадира. Такой вот карьерный рост. А для неё – компания по инвестициям, в которой она самовыражалась в образе программиста аналитика. Такая вот метаморфоза из "серой мышки" в деловую даму.
    Должен сказать, что она изменилась сразу и продолжала меняться всё это время. У ней очень хорошо пошёл язык, она закончила несколько курсов и, вообще, превратилась в жизнерадостную, прекрасно выглядевшую, молодую женщину. Довольную, или искусстно делавшую вид что довольна, жизнью. С одной только особенностью: в этой жизни мне не оставалось места. Мы расходились всё дальше и дальше друг от друга. У неё появились новые друзья, а у меня их не было вовсе. И даже мой кратковременный заход в Ливан в качестве резервиста не внёс свежую струю в наши умирающие отношения.
    Армия обороны меня очень удивила. Вот оказывается КАК можно служить и воевать! И самое удивительное – мне было очень обидно, что в своё время я был лишён всего того, что здесь относится к службе в армии. И отношению к военнослужащим. Я не старался особенно афишировать свои навыки и только однажды поймал на себе удивлённый взгляд командира, когда с М60 разнёс мишени на дистанции в четыреста метров. Неплохой пулемёт. А в остальном - всё было очень похоже: блок-посты, обстрелы и проводка колонн. Такой мини-Афган.
      Постоянная физическая усталость, недосыпание и монотонность существования притупили моё восприятие и её уход оказался для меня полной неожиданностью. Хотя к тому всё шло.
      Вернувшись утром домой после ночной смены я завалился спать и только проснувшись днём обнаружил на столе записку. Мол, так и так, всё равно живём как соседи. Прощай. Я не затаил на неё зла. Я был ей благодарен за то, что она вытащила меня оттуда. И, вообще, осознал произошедшее только через несколько дней.
       А через неделю меня "накрыло". Я выпросил отпуск на неделю и ушёл в пустыню. К тому времени, в своих вылазках, я уже обошёл почти всё страну. Вдоль и поперёк. Благо, это нетрудно было сделать.
       Мне надо было вымотаться. Подняться, дойти, доползти, умыться тёплой водой и идти дальше. Пока с хребта не увижу радостную синеву воды. Я шёл на юг. К морю.
      На четвёртый день я попал в зону аномальной жары и к обеду понял, что больше идти не могу. Очень хотелось спать, не было сил поднять ногу на очередной валун, а окрестные скалы медленно раскачивались и всё время старались уплыть из поля зрения то в одну, то в другую сторону. Последними усилиями угасающего сознания я заполз в тень под скальной стенкой, снял рюкзак и исчез.
    Я помню, что в своём безсознании видел Пашку – такого же как я командира разведвзвода. Он что-то говорил мне, а у самого пулей вырвано ползатылка. И я хочу сказать ему, что он ранен, но нет сил разлепить губы. Видел тела, разбросанные взрывом фугаса и почерневшую от их крови пыль на обочине дороги. Видел подростка, растерзаннаго пулемётными очередями прямо на сидении ЗГУ из которой он до последнего своего мига стрелял по нашему вертолёту.
    Потом увидел себя со стороны, в старом камуфляже лежащим под скалой. И маму склонившуюся надо мной и мокрым платком вытерающую мне лоб и виски.
    Потом долго ничего не видел. Потом, кто-то включил у меня в голове совсем незнакомое мне изображение. Я шёл по дну каньона. Почему-то мне надо было всё время контролировать склоны. Чего-то я опасался. И вдруг! И вдруг я почувствовал, что за спиной у меня что-то происходит. Я обернулся и увидел, как со склона вниз летит женщина. В платье. И я знаю, что мне надо бежать на помощь, но ноги напрочь приросли к камням и я не могу сделать к ней ни шага. От неё - могу , а к ней - нет. И очень чётко вижу её лицо. Она что-то говорит, уже лёжа на земле. Но я ничего не слышу. Потом изображение погасло. Я открыл глава и увидел над собой нависающий край скального выступа и темнеющее прямо на глазах закатное небо.
      Как сказали мне мужики на работе - я вернулся с другими глазами. И как потом, несколько позже, сказала одна моя очередная знакомая – "ты стал социофобом". Я, по-моему, был им всегда.
      И вот здесь, наконец-то, я подхожу к заключительной фазе.
    Я вёл достаточно замкнутый образ жизни. Несколько раз на мою тропу забредали другие женщины, но ненадолго. Некоторые исчезали сами, для некоторых исчезал я. Как правило, после того, как в их зрачках можно было разглядеть банкноты. Я не годился на роль банкомата с вибратором. Особенно в части "банкомата".
    Так вот. Пригласили меня как-то на день рождения. Я не сторонник подобных сборищ, где масса незнакомых или малознакомых людей наводила на меня тоску. Но в этом случае я изменил своему правилу и поехал на этот "сейшин". Всё было как всегда. Море мяса в дыму мангалов, море выпивки, пьяные разговоры про политику и "бытовуху". И чёрт меня дёрнул влезть в разговор про отпуска и рассказать об одном из своих хождений в закрытую военную зону на Севере. Казалось бы невинная выходка имела свои последствия.
       Где-то через неделю мне позвонил мужчина и назначил встречу. На нейтральной территории. Я понятия не имел о чём пойдёт речь. Ну, вот: сижу в кафешке, жду и тут подходит ко мне такой, уверенный в себе, "пупсик в золоте" с бегающими поросячьими глазками. И начинается. Мол, если ШАБАК узнает, что я хожу в закрытую пограничную зону, то мне будет практически невозможно доказать свою невиновность.
      Более того. Я фактически уже сирийский шпион и разведчик "Хизбаллы". Остаётся только подписать чистосердечное признание и на много лет переселится в небытиё. То есть в тюремную камеру. А оттуда можно выйти на свободу, а можно и не выйти. Вообще. Никогда. Ну, там сердечная недостаточность или самоубийство. А обращение в полицию за помощью только ускорит процесс. А чтобы избежать столь ужасного конца надо принять очень выгодное предложение. И дальше ходить в эту зону и зарабатывать на этом деньги. Нет! Никаких взрывчатых веществ, оружия и боеприпасов. Обыкновенные полиэтиленовые свёртки. Взял, принёс, передал. Получил деньги. Большие деньги. Донёс в полицию – получил пулю в голову. Или, вообще, исчез. Всё очень просто. Что? Надо подумать? Ну, подумай, подумай. Если надумаешь – завтра вечером на этом же месте. Не надумаешь – для тебя всё остальное уже не важно. Потому что, начиная с этого момента, для тебя заведён специальный будильник.
    Я не спал ночь. Я проклял себя, своё время и свою судьбу. Уже знакомый с местными реалиями, я понимал, что их угрозы – не пустые слова. Они "засветились" своим предложением, оставив мне только два пути. Или согласиться, или сдать их. В последнем случае, я не был уверен, что меня не приняли бы за соучастника или за сдающего конкурента.
      Потом, из глубин сознания, со мной начал беседовать другой голос: "Чего ты рассыпался? Если речь идёт о "траве", то она здесь - часть культуры. Её здесь употребляли, когда Европа понятия не имела о курении вообще. Если же речь идёт о тяжёлой "наркоте", то это намного серьёзней, но тоже "ещё не конец". Что делать? Ввяжись в драку, а там видно будет. И не комплексуй! Если не ты, то кто-то другой понесёт этот груз. Это ты виноват, что в обществе есть потребность в наркотиках? Это ты привил эту мерзость? Завтра ты пойдёшь в полицию? Кто тебе поверит, "русский"? Сядешь, а в тюрьме тебя "грохнут", чтобы молчал. А так остаётся шанс когда-нибудь спрыгнуть. По крайней мер, если и возьмут с грузом, то ты ничего не знаешь, ничего не организовывал. Один раз пронёс и всё. По крайней мере, остаётся шанс выжить. Зачем? К тому времени будет видно – зачем.".
       И вот так вот я согласился.
       На следующей встрече "пупсик" поговорил со мной о том о сём, проявил удивительную осведомлённость в моей биографии, зная даже то, что я написал о себе в анкете при выезде. То есть, связь с полицией у них была. Сказал ждать сообщения на мобильник и что всем необходимым меня обеспечат. Рассказал структуру сообщения. Что оно будет состоять только из цифр и что эти цифры значат.
       Через неделю мальчишка посыльный принёс мне свёрток. Рация, мобильник.
       По некоторым признакам, я определил, что всю эту неделю меня "пасли". Из дома – на работу, с работы – домой. И дома.
       Потом была первая ходка. Всё прошло как договаривались. Я только успел разобрать рюкзак и принять душ, как в дверь позвонили. Развозчик пиццы. Я, конечно, ничего не заказывал, но удивляться не стал. Под картонкой, на которой лежала пицца, - нашёл деньги. Столько я зарабатывал на своём заводике за полгода.
      За первый год своей новой жизни я сделал шесть ходок и на втором году начал привыкать к этому двойному существованию. Заработанные деньги я ни на что тратить не мог, поскольку крупные покупки не соответствовали бы доходам простого работяги, которым я и являлся в миру. Пришлось сделать дома тайник и просто складировать валюту. Это в корне меняло ситуацию. У меня, как я думал, появлялся шанс спрыгнуть по-настоящему. Вопрос только - куда? Потому что всех, кто когда-либо менял страну проживания, можно разделить на три категории: на тех, кто никуда больше ехать не хочет; на тех, кто хочет, но не может и на тех, кому теперь уже всё равно какая страна за окном.

      Вот и всё. Вот и весь сказ..."



Дневник
"06.05
    Вот это отдохнула! Нет, я не могу! Вот чем закончилось всё это "кокетство, позёрство, эстетство". Но! Обо всём по порядку.
    Первый день – как всегда. Приехала, устроилась. Номер нормальный, как раз по цене. Курить можно на балкончике. Вокруг лес рукотворный, но из-за своего преклонного возраста на таковой не похожий. Действительно, тишина вокруг. Сходила погуляла по окрестностям. Потом в бассейн. Попутно прихватила сауну. Осмотрела контингент. Боже праведный! Всё одно и тоже. Этот явно с любовницей. Тот один, но очень, очень странен. Супружеские пары – это кошмар какой-то из-за тоски и скуки в их глазах. В общем, с обществом не повезло.
    Вечером съездила в ближайший супер. На ужин не пошла. Устроила себе на балкончике "девятый день Помпеи". Отрыв по полной. Во мне уже было грамм двести, когда на соседнем балкончике показался один из приехавших с женой. Похоже, что со своей. И началось! А это я одна? И не скучно ли такой замечательной женщине? Да ещё одной. И можно ли разделить одиночество? Ёпть! Ну всё везде одно и тоже. Послала его прокладки жене менять. Обиделся. Нет, это не Ницца.
    На следующий день поехала выполнять культурную программу. Оргаменты и резьбу по камню посмотреть. И чтобы никто не мешал. Честно говоря, без излишнего патриотизма – я разочарована. Стилизованные изображения растений региона, птиц и традиционных львов с козлами. Никаких новых идей. Устала. Впервые за много дней уснула днём. Вечером пошла на ужин. Мой вчерашний борец с женским одиночеством не отходил от жены и был весь из себя супружеская верность. Кобель! На ночь не пила. Спала сном девственницы. То есть - голые мужики не снились.
      На следующий день после завтрака поехала посмотреть пейзажи с окрестных гор. Для вдохновения. И ничего, ничего, ничего не предвещало.
      И ехала я вроде не быстро. И шоссе, к счастью, было почти пустое. Вдруг машина сама по себе свернула вправо, перепрыгнула кювет и направилась к дереву. Всё! Больше я ничего не помню. Нет, помню! На стволе был очень интересный узор из трещинок. Пожалуй, можно воспроизвести эту текстуру как back phone для ювелирных украшений. Как раз есть у нас один такой заказ.
      Очнулась я от боли. Казалось, что кто-то вынул из головы мозги и всё освободившееся пространство плотно забил ватой. Левая нога казалась погружённой в расплавленный свинец. И этот жар медленно поднимался всё выше и выше. Тошнило. Видимо от боли. Крови было немного. На полу кабины. Мерзкая поверхность подушки безопасности, казалось, вплавилась в кожу. Но самым удивительным было не это.
      Я вдруг почувствовала, что меня касаются чьи-то руки. Уверенные, сильные и явно мужские. И ещё. Я увидела внизу на земле, возле открытой дверцы, чьи-то ноги в высоких мягких ботинках и с надписью на язычках "Columbia". Ботинки и заправленные в них песчаного цвета, похожие на военную форму, брюки потемнели от влаги. Наверно, от росы.
      Мужчина, а сомнений в этом не было, осторожно подхватил меня одной рукой за спину немного ниже плеч, а второй под коленями (хорошо, что я была в джинсах) и медленно начал вытаскивать из машины, стараясь, чтобы моё тело не меняло положения и оставалось параллельно сидению. Ремень он, видимо, отстегнул раньше.
      В левой ноге раздался взрыв боли и я громко застонала.
    Что мне ещё запомнилось, так это то, что от него пахло ночью. Нет не той, что проведена в постели, а росой, цветом растений, травами и немного табаком. Наверно, "Camel".
      До того как я опять потеряла сознание, он уложил меня на расстеленный на земле коврик из тех, что носят с собой туристы и под голову положил свёрнутую куртку.
      Следующий раз я очнулась уже в машине Маген Давид. Посмотрела на капельницу, на медбрата, что сидел рядом и опять уплыла. Потом уже пришла в себя в палате. Гипс до колена, мягкая накладка на шее. Тошнота. Боль в груди от ремня. Действительность – в тумане. Последовательность пробуждений и "отключек". Беспокойный сон.
      Утром пришёл врач. Ничего, так. Но какой-то замученный. Может, после ночного дежурства, перед сдачей смены? "Обрадовал". Сложный перелом левой ступни, лёгкое сотрясение мозга, ушибы. Завтра можно ехать домой, постельный режим, через две недели контрольный снимок, месяц на костылях. Вот такой вот "вояж" у меня получился.
      Не успела я прийти в себя от этих новостей, как в палату заходит тот самый мужчина что вытаскивал меня из машины. Джинсовая двойка, чёрная футболка, лёгкий запах полыни. Не знаю, что за фирма – я не разбираюсь в мужской парфюмерии. Поджарый, короткая стрижка, среднего роста, впечатляющие кисти, явно не пианист. Заговорил со мной. Речь нормальная, без дефектов и слэга. Неплох. Явно неплох.
      Оказалось, что машину мою отволокли в гараж и, скорее всего, восстановлению она не подлежит. Бедная старенькая "Мицубиси". Что-то там с двигателем, он куда-то "ушёл", рама покорёжена, ну и вообще. С врачом он уже разговаривал и если нет моих возражений, то он сможет меня отвезти домой на своей машине. Правда, она у него не "мерседес" и даже не "тойта", но всё же не надо никого просить или брать такси. Держался он молодцом. За рамки не выходил.
      Машина у него, действительно, оказалась ещё та. Я еле со своим гипсом поместилась на заднем сидении. В салоне пахло дорогой, сигаретным дымом и хвоей от ароматизатора в виде маленькой ёлочки, подвешенной на зеркало заднего вида. Ехал он осторожно. Музыка звучала негромко. Что-то очень знакомое из моей юности. Я полдороги переживала, как я в своей одежде, с разрезанной штаниной джинс и мятой футболке буду подыматься по лестнице на второй этаж. Зря переживала. Он занёс меня прямо на диван в квартире. По-моему, из соседей никто этого не видел. И слава Богу.
    Но чудеса продолжались! Он отлучился на час и притарабанил пакеты еды и костыли. От денег отказалася. Потом ещё час что-то делал на кухне и вышел оттуда с подносом, уставленным тарелками: красивый бульон, ещё парящийся стэйк с чипсами и плошка салата из редиски. Понятно, что стейк с жаренной картошкой это не моя еда, но он сказал, что для выздоровления мне нужны белки. Что самое поразительное – я ему поверила. До сих пор не знаю – почему. Спросил, надо ли что ещё и после моего ответа, что, мол, всё в порядке – ушёл. Сказал, что если я не против, то придёт завтра, после обеда. Обалдеть! Даже посуду помыл.
    Я осталась одна. Оказалось, что самое трудное в моём новом положении – это принять душ. Я как я снимала джинсы – это цирковой номер. Думаю, что ближайшую неделю мне придётся жить в халате. И как же всё-таки хорошо дома!

    Сегодня он действительно пришёл после обеда. Наготовил мне всего, чтобы я не вставала к плите. Кое-что принёс из аптеки. Посидели, поговорили на совсем нейтральные темы. Попросил, на всякий случай, номер моего мобильника. Мол, мало ли что может случиться в моём положении. Потом засобирался и ушёл.
    Сегодня вечером позвонил и пожелал спокойной ночи. Я такого вообще не помню, чтобы мужчина мне такое говорил.
    Или он стесняется? Или что-то другое? На маньяка не похож. На женатого – тоже. Да и обстоятельства, так сказать, знакомства не располагают к подозрениям.
    У него очень странный взгляд. Как бы отдельный от мимики. Как на старых портретах. Наряд, поза, лицо и - бездонный взгляд, о котором можно нафантазировать целый роман.
    Может не спешить с выводами?

    P.S.У меня есть жуткое предположение: неужели для того, чтобы встретить нормального мужика надо разбиться на машине?
   
    07.05.
    Сегодня звонил три раза. Утром – узнать как себя чувствовать и пожелать хорошего дня, днём – просто так, вечером – пожелать спокойной ночи.
    Пригласить его, что ли, завтра?

    08.05.
    Только что ушёл, а я, по горячим следам, села записывать впечатления.
    Это человек с тайной. Я не знаю пока с хорошей или плохой, но с глыбой пережитого за спиной. Это я так поняла. Вроде бы обычная судьба. Пережил девяностые на постсоветском, привезли его сюда. Развод. Ну это, как водится. Работа есть. Звёзд с неба не хвататет, но держится уверено. А это его: "Мы есть то, что с нами происходит, а не то, что мы о себе думаем". Я, пока, ничего не знаю, но мне с ним надёжно.
      Единственно, что настораживает – это его взгляд. Замолкает, глаза останавливаются и он смотрит на тебя не видя.
      Надо его разговорить. Интересно, что там, внутри. Завтра приглашу опять.

    09.05.
      Это надо же! Повёз меня кататься. В горы. Смотровую площадку выбрал прекрасную. Я заметила, что он очень дружен с природой. Такой вид! Он кофе сварил с какими-то йеменскими корешками. Просто прелесть. Так было хорошо. Что значит весеннее обновление! И надо же было так вляпаться с этой машиной. А он оказывается обошёл пешком почти всю страну. И рассказывает интересно. У него поразительная наблюдательность. Как по отношению к природе, так и по отношению к людям. Хотя, мне кажется, людей он не очень жалует.
    Потом, когда мы вернулись, он предложил вместе поужинать. Я не стала отказываться. Из чего было накрыли стол. У него в машине была бутылка вина. А у меня дома – бутылка виски. И он, не спрашивая, налил мне вина, себе – покрепче. И тост у него первый – за победу, без которой не было бы ни этого государства, ни, скорее всего, меня, ни его. А ведь я совсем забыла! Сегодня же 9-е мая! Последние годы я была так далека от всего этого, а для него, оказыватеся, это важно.
      И так странно – когда стемнело, он попросил не включать свет. И мы молча сидели и слушали город за окном. Потом встал, попрощался и ушёл.
    Мне почему-то показалось, что он с радостью остался бы. И что самое главное – я, кажется, не была бы против. Даже с ногой по колено в гипсе.

    10.05.
    Звонил, как всегда три раза. Сказал, что занят до завтра до утра. Ночная смена. Как люди могут работать ночью?

    11.05.
      Выглядит уставшим. Но держится молодцом. Блинов мне напёк. Я говорю, что растолстею. Он смеётся. Отвечает – недопустим. Расспрашивала его как он оказался на месте моей аварии? Говорит - случайно. Возвращался с маршрута и прямо на его глазах моя машина улетела на обочину. Хотя, и так хитро смотрит на меня, в этом мире случайностей не бывает. Это нам только так кажется из-за незнания всего букета причин.
    Я думаю, что он сложнее и глубже, чем воспринимается с первого взгляда. Но дальше определённой границы – не пускает. А ведь интересно же!

      12.05.
       По-моему, мы приближаемся к логической развязке наших отношений. Проклятый гипс!

      13.05.
      Сегодня приехать не смог.

    14.05.
    Работает.

    15.05.
    Ездили опять в горы. Мясо жарили. А ведь вкусно! А запахи?! Эта сюрреалистиская смесь ароматов от потёков смолы на стволах сосен, от хвои и от дикой мяты. Этот ковёр зелени на склонах. А я месяцами сидела в пыльном городе и не знала что совсем недалеко, всего в паре десятков километров, есть совсем другой мир.
    А что я, вообще, видела? Ну, разве что, кроме нескольких европейских городов.
    Детство в провинции. Как я сейчас понимаю – бедное. Единственное светлое воспоминание – студия живописи в Доме пионеров. Болезненный период созревания. Там же - в заштатном областном центре. Безнадёжно безответная влюблённость "серой мышки" в первого красавца школы. Слёзы, истерики. Последний звонок. Пьяное забытьё следующего дня. С кем-то целовалась даже.
    Стресс от поступления в институт на это, своё, "искусствоведение". Конкурс работ, экзамены. Полёты в атмосфере полной личной свободы и отсутствия удушающей родительской опёки. Вечеринки, разговоры, случайные связи. Учёба. Лекции. Семинары.
    А это нелепое замужество в девятнадцать лет? Скитание по съёмным квартирам почти без средств к существованию. Закончилось через два года тем, чем и должно было закончиться – тихим разводом.
    Потом был Профессор.
    Женщине на каждом этапе её жизни, а их всего три - расцвет, цветение и увядание, дан шанс на любовь. Поскольку, в разное время женщина – разная, то и любовь её тоже разная. Вот Профессор и был для меня такой невиданной ранее любовью. Понятное дело, что он был женат. Кто видел холостых профессоров? Нет, они есть, в виде редких исключений, но, как правило, либо "голубые", либо тайные алкоголики. А этот был превосходен. Но – женат. Именно с ним я почуствовала себя молодой, привлекательной и интересной женщиной. Именно ему я обязана аспирантурой и защитой диссертации. Причём, как я сейчас понимаю, тема была им выбрана с некоторым подвохом. Вполне может быть, что из-за чрезмерной сексуальности Гогена.
    Да...Были времена!
    Чем закончился описываемый этап моего экзистанса? Чудовищным скандалом. У него неприятности на работе и катастрофа дома. Хотя, насколько я знаю, в этом доме уже давно никто никого не грел. А меня просто выставили с кафедры от греха подальше. Хорошо хоть удалось найти работу в музее. 110 рублей. Самое время начать богатеть. Особенно, если учесть, что 35 рублей надо было отдать за комнату в "коммуналке", за 60 – как-то пропитаться, а за оставшиеся 15 – адекватно внешности выглядеть. А ещё за что-то покупать книги, проводить досуг, покупать подарки на дни рождения и ездить проведовать родителей. Тут поневоле подумаешь о "панели".
      Господи, да пропади оно всё пропадом! Ко всему этому "богемному" образу жизни выснилось, что быть когда-нибудь матерью у меня очень мало шансов. И самое ужасное – я не видела себя в этой роли. Такое вот душевное уродство.
      И когда, в очередной мой приезд к родителям, стало ясно, что они будут уезжать, поскольку зрел очередной "бессмысленный и беспощадный", то мне показалось, что данный вояж – выход из тупика в который я сама себя загнала.
      Уехали...
       Можно сколько угодно много читать о том, что "от себя не убежишь", но пока этото постулат не пройдёт через твою жизнь, он останется строчкой на бумаге. Осознание через объективную реальность. И ничего более.
      Понятно, что в новой стране моя специальность не только не могла кормить, но и, вообще, специальностью не являлась. Так, баловство для богатеньких. И началось. Уборки, уход за маразматическими стариками с поливом пластиковых цветов в горшках. Хронические недосып и физическая усталось. Нечеловеческое желание вырваться из рабской жизни. Как оказалось, некоторые до такого желания так и не поднялись.
      Первая ступенька на лестнице, ведущей из этой "ямы", была преодолена, когда пошёл язык. Вторая – и это несомненный успех – когда я взяла обучающий курс по программе и начала работать с компьютером. Спасибо родителям – поддержади материально пока я училась. Третья – это первая работа. Да! Пришлось два раза переспать с волосатой обезьяной – хозяином фирмочки. Ну и что? Зато как я ушла от него! Прошла по конкурсу в настоящее рекламное агенство и открыто послала "обезьяну". Четвёртая – первые успехи и, как следствие, какое-никакое материальное благополучие. И началась жизнь!
    Потом был Художник. Ну, тут уже парадом командовала я. Хорошо, правда, что не спилась. Но было очень интересно, хотя денег в этого Художника я "вбухала" немерено. Не думаю, что он меня любил. Похоже, что, вообще, он кроме себя никого любить не мог. Возможно, что и себя он не очень жаловал. Но жить в его мире было интересно.
    А потом потянулись какие-то безликие года. Случайные люди через мою жизнь - туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Ну и это последнее женатое "чудовище".
    А я уже и забыла про него! Ха-ха!

    Боже! Зачем я всё это написала? А... пусть будет.
    "Что день грядущий мне готовит?". Завтра контрольный снимок. Интересно, что там, под гипсом, происходит? "


                                                      Кассета 2, запись 1

    " Я возвращался после очередной ходки. Возвращался поздно и это было не хорошо. Потому что на дорогах уже появились люди со своими машинами. Мне это было ни к чему. Опоздание нарастало с самого начала.
      На первой развилке троп, в том месте, где я поворачивал в левое боковое ущелье по направлению к закрытой зоне, расположилась поужинать группа молодёжи. Шум, гомон, смех и запах кофе на сотню метров вокруг. Обойти их было нельзя по причине крутизны склонов. Пришлось сворачивать направо, на маркированную тропу, подниматься вверх по склону на пару сотен метров и пережидать в кустах пока "надежда нации" не угомониться и не уйдёт вниз. Потерял я там около часа.
      Пришлось догонять время, а это, как ты знаешь, занятие неблагодарное, а в моём случае и крайне опасное. Потому что теперь я не знал где встречу патруль. Пришлось аккуратно двигаться вдоль дороги, постоянно прислушиваясь. Крался я таким образом, пока на противоположном склоне не увидел отблеск фар. Они возвращались. То есть, я опоздал и всё это время шёл за ними. Теперь, наоборот, пришлось ускоряться и, до определённой степени пренебрегая осторожностью, "лететь на точку". Короче! Хотя я и опоздал, но "товар" получить успел. Среди условных сигналов для рации у меня был " выйти не могу, отмена встречи". Но я его подавать не стал. Думал успеть.
      Ко всем этим неприятностям, я ещё полчаса искал последние два пакета. Потом "помчался" обратно. Километра за два до выхода из зоны я уже был никакой. Потом подумал, что раз они знают, что "товар" у меня, то будут на перевалочной точке ждать до последнего. Деньги то немалые. Наконец, добрался, разгрузился. Больше всего на свете хотелось принять горячий душ и выспаться. Ноги горели от этой беготни.
      Ну, вот. Я уже возвращался, отъехал, наверно, километров десять. Шоссе почти пустое. И вдруг, идущая навстречу мне машина резко сворачивает с дороги, ныряет в кювет и влетает в дерево за обочиной. Без видимых причин. На голом месте. Я остановился и дальше уже действовал на инстинктах.
      Машина не дымилась и не горела. Дверцу со стороны водителя удалось открыть сразу. Это, конечно, везение. За рулём была женщина. Лицом в сработавшую подушку безопасности, без сознания. Попробовал пульс на шее – живая. Смотрю – левая ступня неестественно изогнута и немного крови на полу. Ну, понятно – коробка "автомат" и левая нога без толку "гуляет" по кабине. В результате – открытый перелом. Пристёгнута ремнём, но до его защёлки я добраться не могу. Попробовал задние двери со стороны водителя – ноль. Наглухо. Обежал машину, попробовал правую переднюю – куда там! Заклинило. Пришлось резать ремень. Почему-то я боялся, что после того я перережу ремень, она вывалится из машины. Сбегал к своей "тачке", достал "каремат" из рюкзака, расстелил его и куртку под голову приготовил.
    И всё на "автомате". Мол, есть раненый – надо выносить. Вбила армия в голову всё-таки. Когда начал её вытаскивать – она глаза открыла, но взгляд у неё был без смысла. То есть там ещё и "черепно-мозговая" могла быть. И ещё. Я когда вытаскивал её, то прижал к себе и, вдруг, почувствовал аромат: так пахнет яблоко, принесённое в дом с мороза. И ещё полынь. Когда молодая, а не в степной летней пыли.
    Ну, а дальше всё по плану: "скорая", полиция и эвакуатор.
    И только по дороге в больницу до меня дошло, что я засветился. Во-первых, я зафиксирован в протоколе полиции, как свидетель. Во-вторых, как человек, вызвавший «скорую». Теперь есть, как минимум, два задокументированных свидетельства, что в это время я был в этом месте. Плюс – десяток любопытных, остановившихся на шоссе, посмотреть на зрелище. Пока, данный прокол нёс только потенциальнцю угрозу, но в будущем, при случае, мог сыграть очень негативную роль. Хотя... Если дело дойдёт до этих свидетельств, то будет уже всё равно. К тому же, этот запах яблока в полыни...
    Поговорил с врачом – оказалось, что травмы не опасны. Открытый перелом левой стопы, ушибы. Учитывая обстоятельства, могло быть намного хуже.
      Потом погнал домой. Привёл себя в порядок, поспал. Вечером позвонил «пупсик». Предложил встретиться. Прочёл мне лекцию о пунктуальности. Вынес выговор и сделал предупреждение. В следующий раз будут штрафовать. Впервые сам передал мне деньги. Ещё никогда мне так не хотелось сдать всю эту братию.
    Вернулся домой, позвонил начальнику и перенёс на вечер свою рабочую смену. Тогда это мне уже позволялось. Долго не мог уснуть. Знаешь, всё время думал, как она одна в палате? Сообщили ли родственникам? Может там уже её муж дежурит? С утра не выдержал – поехал к ней. Будь что будет.
      Километров семьдесят отмахал. Её, ведь, поместили в больницу ближайшего к аварии городка, а это Север, к тому же крайний. По дороге заехал в гараж, узнать, что с её машиной. Скорее всего, причина аварии в разрыве рулевой тяги. То есть, за машиной особо не смотрели. Восстанавливать там нечего – шасси повело и двигатель с креплений сошёл.
      После утреннего обхода разрешили посетить. Как у всех раненых, взгляд несчастный и беспомощный. Бледная. Но, всё равно, красивая. Я в женской внешности, вообще-то, мало что понимаю и критерий у меня простой: нравится – не нравится. Но тут сомнений у меня не было.
      Познакомились. Оказалось – одинокая. Домой её отвезти некому. Понятно, что моя "тачка" слабо подходила для перевозки людей в гипсе, но при определённой изворотливости можно было устроиться. Мне только бы почистить салон. И ароматизатор купить, а то накурено внутри, как в кабаке. Да и самому не мешало бы привести себя в порядок. Видно, что женщина не простая. Не от станка. Я даже не задумывался о том, почему мне хочется ей понравиться.
      Никогда ещё рабочие смены не длились так долго.
      На следующий день, после обеда, поехал забирать её из больницы. Кое-как разместил на заднем сидении. Поехали. Под Криса Риа, которые всё искал радугу и, совсем уж не к месту, пел про дорогу в ад. Смотрю - ей разговаривать не очень хочется. Понятное дело. Машина - в дребезги, больничный - на месяц минимум, к тому же - посттравмитический синдром. Тут и истерики и, наоборот, замыкание на себя, всё что угодно может быть. Ладно, думаю, поберечь надо пациента. Встал в правый ряд, Ползу.
    Район, где она жила, так, средненький. Восьмидесятых годов постройки. Дома на "палочках". Второй этаж. Понятно, что без лифта. Да она и не тяжёлая - килограмм пятьдесят. И вот тут, я тебе скажу, меня "пробило" окончательно. Её волосы у моей щеки, её ладони на моём затылке...
    Квартирка у неё – трёхкомнатная "хрущевка" местного производства. Картины кругом. Поделки всякие. Довольно уютно. И прошло мне в голову: выйти то она никуда не может. А питаться чем-то надо. Улучил минуту – заглянул в холодильник, а там... Вспухшая баночка творога и сморщенный апельсин. Понятно. Смотался в аптеку и в "супер". Продукты взял на своё усмотрение, в основном напирая на белки – помнил, что при травмах, для быстрого восстановления, нужна богатая белками пища. Ну, а без костылей, куда она теперь?
      И знаешь, пока на кухне крутился, так мне стало здорово. Я бы даже сказал благостно. От того, что я кому-то нужен и от того, что рядом, в соседней комнате, женщина, которая мне очень нравится и очень интересна, от того, что я готовлю ей ужин. Как будто - всё у меня нормально. И сам я тоже.
    Честно сказать, времени у меня было немного. Ночная смена поджимала. Так вот и закрутился я. С работы – к ней, от неё – на работу. Выдался выходной – съездили в горы. Думаю, сколько ей можно дома сидеть? Ну, телевизор, ну, "комп" с Интернетом. Знал я несколько мест, куда можно было подъехать, на природу посмотреть. И, самое главное, народа там почти не бывало. Если утром приехать или вечером, перед закатом. Потому что, под вопли по "мобильникам", послушать тишину, сосны, цветы и молодую траву никак не удаётся. Она, похоже, типичная горожанка. Восхищалась видами. Понравилось ей. Наверно.
    Старался по хозяйству как можно больше взять на себя. "Бытовуха" меня не пугала. Дом свой держал в порядке. Помнил высказывания одного своего знакомого о том, что организованное личное пространство очень благоприятно сказывается на самочувствии, работоспособности и, вообще, личном комфорте. Поэтому хотелось, чтобы ей было уютно, чтобы не чувствовала себя обделённой из-за травмы..
      И вот случился у нас один из тех вечеров, когда, знаешь, не хочется свет в комнате включать. Мы сидели рядом, говорили о жизни. Я рассказал ей, что можно было. Без ужасов и подробностей. Не стал про войну рассказывать. Она тоже поделилась, как я понял, чем могла. И так мне захотелось остаться рядом с ней! Но этот гипс проклятый весь настрой и сбил. Как-то не по-людски получилось бы. Если получилось бы вообще. Короче, решил я дождаться лучших времён.
      Как назло, после этого вечера навалилась работа. И времени у меня совсем не оставалось. Так, позвоню, узнаю что как, вечером пожелаю спокойной ночи. И всё. Наконец, вырвался на выходных. Устроили с ней пикник. Забрался в такое дикое место, что чуть машина не застряла. Там колея была совсем убитая. Еле добрался. Потом отвёз её домой, а сам решил выспаться хоть немного. Потому как, чувствую – просто валюсь с ног. Помню, засыпая, думал: " Неужели мне повезло и встреча с этой женщиной - начало нового поворота?".
      Сказать честно, я не мастер рассказывать о своих чувствах. Тем более, в таком тонком деле. Знаю только одно: с каждой встречей я привязывался к ней всё больше и больше. Я никуда бы не уходил, часами слушал бы её и любовался бы ею. "

                                                      Дневник
"16.05
    " Тратата-тратата! Всё отлично! Воспаления нет, кости на своих местах. Через две недели снимаем гипс! Нафиг! И будет нам счастье! По поводу грядущего счастья и во избежание возможных осложнений, мы решили устроить романтический ужин при свечах. В смысле, устраивал он, а я, постукивая костылями, мешала ему на кухне. Кстати, очень-очень пригодилась камбоджийская скатёрка, что Машка мне подарила. И подсвешник. Помню, я долго его выбирала в лавке на Старом Рынке.
      Обстановка такая получилась, что влюбиться можно. И, похоже, я к тому иду.
      Он, оказывается, год прожил в лесу, в маленьком домике. Так рассказывал о зверюшках, о деревьях, о реке! Никак нельзя было предположить, что он так чувствует природу. И как для человека технических наклонностей, описания у него образные и красочные. Но год почти в полном одиночестве! Не могу сказать, что меня это настораживает, но явление явно аномальное.   
      Я решила соответствовать обстановке и одела то, своё, платье из Милана. Поскольку, в нормальном положении, верхняя часть тела находится над столом, то подкрасилась и одела бижутерию. Хороша чертовка! Вся мощь нашей обоятельности, привлекательности и красоты была применена этим вечером. А почему бы и нет? Не всё же время в этом джинсово-помоечном стиле ходить. И ко всему этому: нога в гипсе – под столом. Её не видно. Красота!!!
      Всё. Иду. Он зовёт – кофе готов.

      P.S. По законам жанра, сейчас мне положено проанализировать свои чувства и, вообще, определиться, что происходит. Но, почему-то, мне этого делать абсолютно не хочется. Совсем.

18.05
    Сегодня приходила делегация с работы. Проведать, пострадавшую в дорожной аварии, коллегу. То бишь, меня. Болтовня ни о чём. Последние сплетни. Тортик из ближайшего супера и Coca-Cola от туда же. Смесь вынужденного участия и прикрытого безразличия. Перед ними, утром, звонил шеф. Интересовался состоянием здоровья и предполагаемой датой выхода на работу. Спросил, могу ли я работать дома? А как же! Сказал, что пришлёт материалы по моему последнему проекту – надо кое-что доработать. Из его тона я поняла, что сама во всём
Профиль Цитата 

Комментарии:



Новая повесть№ 1
Blackhawk

во всём виновата и своей дурацкой аварией нарушила ход выполнения такого прекрасного проекта под таким прекрасным руководством. Эти начальники! Чего паниковать? Только бы "прессовать" сотрудников!
Не боись - всё сделаем вовремя. Чай, не первый раз.
    Прислал. Несколько "мегатонн" графических материалов. С удовольствием поработала. Чего последнее время за мной не замечалось.
    Вчера болтали с Машкой по телефону. У неё всё по-прежнему. Единственное отличие – старшенький, оторвавшись от своих самолётиков, стал "зависать" по вечерам в Интернете. Я ей говорю: "Машка, это не к добру. Люди добирают в Сети то, чего им не хватает в реале. Некоторые целые виртуальный мир себе придумывают. Так что, ты, как бы невзначай, проверь, где он там обитает. Чтобы потом не было неожиданностей. Как правило, неприятных.". Она отнекивается. Мол, что он там может делать? С такими же моделистами, небось, переписывается. Ну, ну...

    Поздно вечером мне пожелали спокойной ночи и смешных снов. Кажется, я уже скучаю по нему. И мне это нравится.

    19.05
      Сегодня поработала с утра и отослала готовый материал. Шеф звонил в середине дня, просил ещё кое-что поправить. Не угодишь на них! Поправила. Отослала. В ответ, ни благодарности, ни похвалы. Да чтоб ты был здоров, зараза!

      Уже поздно вечером звонила Машка. В слезах и соплях. Оказывается, её "моделист-конструктор" затеял виртуальный роман с какой-то кикиморой. И что самое для Машки обидное, такие нежные слова пишет. Такие обороты заворачивает! Прямо Петрарка с Дантой. Ромео! Машка даже её фотографию в мэйлах отыскала. Говорит, типичная "швабра анорексичная". Ну, это объяснимо – закон противоположностей. Машка то, девушка в теле. Как говорится – "лифчик на заказ". Я ей говорю:"Машка, ты должна из этой ситуации выжать по максимуму. Алиментов с него, понятно, кот наплакал. Это вечная нищета. Повторно выйти замуж с двумя детьми за какого-нибудь "спонсора" – утопия. Значит? Значит надо его дожать, чтобы знал, сволочь, как родную жену, детей и дом любить надо. Устроить карательную экспедицию, чтобы до конца жизни извинялся. Пороть! Только не пережать, а то может "спрыгнуть" сдуру или с испуга. И надеятся, что данный эпизод был случайностью и не перерос во что-то более серьёзное."
    Она слушает меня и плачет. Ну, тут всё понятно. Поплачет, поплачет, потом опять пригреет и всё вернётся на круги своя. Наверно. Эх, Машка, Машка! "Кака девушка была, кака девушка... ". Не стала ей ничего про себя рассказывать. Ни к месту и ни ко времени. Горе у человека, а тут я со своими восторгами.

    Звонил несколько раз. Говорит, что совсем погряз в этом капитализме. Уже перед сном, пожелал спокойной ночи и, самое главное, "очень благодарен за то, что я есть в его жизни". Приятно.

    20.05
    С утра опять по телефону навалился шеф. Хитрющая бестия, однако. Начал издалека, мол, "какие у меня будут идеи по поводу того супермаркета о котором мы говорили перед твоим уходом в отпуск". Сказала, что пришлю эскизы. Всё это на фоне взаимной гипертрофированной вежливости. Нет, воистину, в начальники пробиваются люди определённой душевной формации. Способные на многое. Если не на всё.
    Полдня придумывала и делала эскизы. По-моему получилось неплохо. Отослала. Посмотрим, что скажет надежда отечественной рекламной индустрии, то бишь, мой шеф.
    В порыве творческого "зажога" разрисовала фломастерами гипс. С той стороны куда достала. Получилось очень весёленько. Орнамент позаимствовала у "гревних дреков" : плетёночка из виноградной лозы. Алкогольная тематика, видимо, навеяна на интуитивном уровне приближающимися выходными.
    Завтра, кстати, меня везут на морское побережье, поскольку мне надо дышать морским воздухом, насыщенным солями, а не пылью картин, книг и штор. Вот так вот.

    22.05
    Я даже не подозревала, что на побережье может быть такая глушь. Как он её, эту глушь, нашёл? Нет, несколько парочек, размахивая руками, прошлись туда сюда. Худеют, бедняжки. А он поставил пластиковое кресло, воткнул рядом зонтик и перенёс меня в это "лежбище". Пока я проветривалась, плавал в Средиземном море. Сложен неплохо, без видимых повреждений. А потом мы просто слушали море.
    Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;
    Черный корабль свой от бури мы скрыли под сводом пещеры.
    Действительно похоже на волны, подбегающие к берегу. Вполне может быть, что слепой Гомер слагал свои строки на берегу моря.
    Потом поехали домой обедать. У него, наконец, свободный вечер.
    Видимо у меня произошёл "передоз" кислородом, насыщенным морскими солями, потому что, ближе к вечеру, я самым банальным способом уснула на любимом диванчике. Надо же! Просыпаюсь в состоянии "мама, где наш геликоптер?". Темно. Я укрыта пледом. А он сидит рядом. Однако, неловко.
    Проговорили полночи. Совсем как в молодости когда-то. Если подвести итоги диалога, то можно рассортировать мои впечатления следующим образом.
Что мне нравится:
- он не генерирует зла; в нём нет озлобленности и, значит, он не разрушает себя возвратными явлениями;
- он заботлив, вежлив и не мелочен; не алчен; возможно, нежен, но этого я ПОКА не знаю;
- он надёжен, пунктуален и не разгильдяй; достаточно самостоятелен;
- у него в сердце есть искра; он живой, а не зануда, запёрший себя в загоне бытовых интересов.
Что меня настораживает:
- он избегает обсуждения некоторых тем и периодов в своём прошлом; остаётся тоько надеяться, что для меня в этом прошлом нет неприятных сюрпризов.
    "Или мне это всё только кажется?".

24.05
    Опять работала на шефа. Генерировала идеи. Что-то раньше он ко мне за этим так часто не обращался. Неужели растём? Хорошо бы и в денежном выражении.

26.05.
    Начиная с третьего дня нашего знакомства у меня в доме всегда стоят живые цветы. Вот так вот.

27.05
    Погрязла в виртуальном общении. Что удивительно: нет никакого желания "мочить" неправых и дилетантов, пытающихся рассуждать на темы, в которых они профаны.
    Машка звонила. Как я и предвидела, у них всё улеглось. Не разорвать ей этот круг, ой, не разорвать.

28.05.   
    "А с нами ничего не происходит...", но, думаю, что скоро произойдёт. Послезавтра должны снять гипс. Ну и правильно! Потому, что под гипсом так чешется! И наступит время всеобщей радости. И новых забот.

04.06.
   Мир прекрасен, я любима, гипс снят! Мы два дня вместе. Никто и ничто нам больше не нужны. Никаких тревог, мыслей и забот. Он и я. И всё. "Только мы с тобой, да только ты и я, да мы с тобой".

06.06.
    Нога, конечно, выглядит ужасно. Начались процедуры и массажи. Но я хожу самостоятельно и это радует. У нас всё хорошо. Какая у него гладкая и нежная кожа!
    А завтра на работу, к тому же не в субботу.

08.06.
    Безмозглая скотина! Ублюдок! Да чтоб ты провалился вместе со своим рекламным агенством! Я уволена. Уволена Я! Сразу, без всяких двух месяцев или двух недель. Собирай свои вещи и вали домой. Компьютер уже заблокирован. Теперь понятно, почему этот мудак тянул из меня эскизы. Выжать и выбросить за порог. Как половую тряпку. И никакой аргументированной мотивации. Письмо об увольнении на столе и, конечно, этот кретин смылся из офиса. Может оно и к лучшему? А то бы я ему наговорила. Грёбанная жизнь! Неужели нельзя хоть немножко, хоть чуть-чуть, пожить нормально! За всё приходится платить собственной судьбой.
    Вчера никого не хотела видеть. Влила в себя стакан виски, поплакала и завалилась на диван комплексовать. Провалялась всю ночь без сна. Рано утром позвонила ему. Телефон закрыт. Ну, и где эта легендарная опора – мужское плечо? Ответил только днём. Говорит, что не мог разговаривать. Приехал только под вечер. Взъерошенный какой-то. Наговорил мне кучу комплементов. Понятно – поддерживает. Сказал, что "вместе мы – непобедимы" и "ничто нас в жизни не может выкинуть из седла". Я понимаю, что он, как умеет, пытается утешить, но успокоиться не могу.
    Мне будет оплачена компенсация за неизрасходованный отпуск (четыре дня), сохранена зарплата до конца месяца и, через пару месяцев, выплачен пицуим. И вот каким видится сейчас, ночью, моё будущее: месячишко я, конечно, отдохну, на авталу подпишусь и начну искать новую работу. Но вот, ведь, какая фигня, дорогая редакция: в рекламные агенства людей с улицы не берут. Только по знакомству. А какие у меня знакомства? Ну, рекомендацию я с этого дебила выбью, но кто им верит, этим рекомендациям? Значит? Значит придётся менять сферу деятельности. Оформительство или разработка упаковки. Что-то в этом роде. И то, придётся побегать, прежде чем что-либо найдёшь.
    Нет покоя, нифига. Нет покоя...
    Сейчас пойду, уткнусь носом в ложбинку между его лопаток и попытаюсь уснуть."
Пицуим – выходное пособие при увольнении (транс.иврит). Выплачивается в размере,
                  приблизительно, одной зарплаты за каждый отработанный год. – Прим.
                Ред.
Автала - безработица (транс.иврит). Для получения пособия по безработице, как
                правило в течении полугода, необходима специальная регистрация. – Прим.
                Ред.
Автор Дневника, видимо, находясь в состоянии стресса, применяет иврит в
транскрипции русского языка. – Редактор.

                                                 Кассета 2, запись 2

    " Этот месяц я не забуду никогда. Возвращаться в дом, где тебя ждут и искренне рады тебе – это, наверно, счастье. По крайней мере, я себя таковым ощущал. Всё шло нормально. Контрольный снимок показал, что осложнений нет. Она радовалась, как ребёнок. По этому поводу мы с ней устроили домашний праздник. Она была потрясающей. Я поймал себя на мысли, что отвык видеть женщин в платьях. Тут же всё больше по пляжному одеваются: футболки, майки, шорты, джинсы. Вечер удался. Проговорили несколько часов.
      Потом опять всё закрутилось в привычной суете. Через две недели ей сняли гипс. На мой взгляд, всё нормально. Понятно, что некоторая атрофия присутствовала, цвет кожи под гипсом тоже оставлял желать лучшего. А так всё в порядке – без отёчности, без рубцов на месте швов. Через пару месяцев всё должно было бы стать на свои места.
      За день до того как снимали гипс, я взял отпуск на недельку. Начальник мой подёргался немного, но дал. И так как-то получилось, что в те дни я остался у неё. И вот тут я понял, насколько был обделён в своей жизни. Возможно, я сам виноват в этом, а может, мне просто попадались всё время не те. Не свои. Их же ничтожно мало, своих то, в нашем окружении и поэтому найти их также тяжело.
    Эти несколько дней, до того как пришло SMS от "пупсика", я прожил в другой вселенной. Всё в этот раз было необычно. Во-первых, ходку надо было делать в будний день, чего раньше не бывало. Во-вторых, координаты точки загрузки были смещены к востоку. То есть, мне приходилось бы выходить не тем ущельем, которым я выходил всегда. В-третьих, точка разгрузки находилась непривычно далеко от места выхода из зоны.
    И самое неприятное – я должен был как-то объяснить ей своё отсутствие. Вносить в наши отношения ложь не хотел. Сказал, что есть работа ночью. А какая работа – это уже вопрос другой. Заехал домой, экипировался и рванул.
    К дороге патрульных джипов я вышел вовремя. Залёг, подождал. "Хаммеров" нет. Решил, чтобы не тратить время, пойти им навстречу. Всё равно я их издалека чую. В нашей жизни нет случайностей. Есть незнание причин. И в данном случае что-то было не так, как всегда. Шёл в стороне от дороги, метрах в десяти, чтобы успеть среагировать. Это меня и спасло.
      Перед тем местом, где я всегда начинал спуск в основное ущелье, есть небольшая полянка. Я всегда обходил её по склону, в кустарнике. А перед полянкой был небольшой холмик. Так, "пупок". И только я на него поднялся – почувствовал запах. Так пахнет тёплый автомобильный двигатель с примесью запаха солярки. И совсем немного сигаретного дыма. Я остановился, присел за кустом и тут же увидел, мерцающую синим, щель подфарника. Джип стоял на обочине с выключенными фарами. Если бы я продолжал движение через поляну или бы вдоль дороги, то вышел бы прямо на них. Со всеми вытекающими. В принципе, в том, что они изменили режим патрулирования не было ничего необычного, Всё равно, это когда-нибудь надо было делать.
    Я обошёл поляну и начал спуск. На точку вышел вовремя. Правда мне это дорого стоило, поскольку новый маршрут по другому ущелью оказался круче, чем старый. Плюс всё вокруг незнакомо. Дальше – всё по плану. В месте соединения с основным ущельем – присел отдохнуть. И вот тут всё и произошло.
    Тропа, по ходу моего движения, вилась среди деревьев с одного берега ручья на другой, иногда, обходя скальные выходы, поднималась на несколько метров на склон. Воды в русле почти не было. Я успел сделать десяток шагов к тому месту где тропа ныряла под деревья и тут же мне в глаза ударил свет от двух фонарей. Тут же раздалось "Стой! Руки перед собой! На землю!" на иврите и, как я потом понял, повтор на арабском.
    Всё дальнейшее я делал инстинктивно. Спасибо, конечно, тем кто меня учил. Учил до автоматизма навыков, до рвоты от перегруза, учил, чтобы при случае я выжил. Никаких команд, слов и фраз в голове у меня не прозвучало. Я, насколько мне позволял рюкзак, отпрыгнул вправо за ближайший куст и траверсом полез на склон, сохраняя направление навстречу засаде. Таким образом я выходил из сектора наблюдения и возможной стрельбы. Пёр на четвереньках. Пока вокруг не начало шлёпать и свистеть. По мне стреляли. Пули впивались в стволы деревьев и рикошитировали от валунов и скальных выходов. Выстрелов я не слышал, значит стреляли с ПБСами. (ПБС – прибор бесшумной стрельбы. Прим. Редактора).
    Я уходил им за спину и спасти меня могло только то, что на крутом склоне не было никого из засады. Видимо, они плохо видели меня в "ночники", поскольку не попали сразу. Попали потом. Когда я уже был метрах в двадцати или тридцати над ними и сзади. Меня дёрнуло за рюкзак и повалило на склон. Я сначала ничего не понял, думал зацепился за ветку. Поднялся, перебежал к следующему дереву и тут дёрнуло опять. И тогда до меня дошло. Либо они меня всё-таки видят в "ночник", либо стреляют на звук, но что-то слишком удачно.
    К тому времени, лёгкие и сердце разрывались в груди на куски. И до меня дошло, что с этим рюкзаком я никуда не убегу. Продираясь по склону, я выдохнусь за полчаса, меня догонят и возьмут "тёпленьким". Я отстегнул и сбросил рюкзак. Теперь можно было двигаться намного быстрее. Я стал забирать всё выше и выше. Хлопки и свист прекратились. Крутизна склона уменшилась и я понял, что вышел на тот участок склона, который непосредственно примыкал с продолжению патрульной дороги. Но теперь с другой стороны ущелья. И тогда я побежал вдоль склона.
    Внезапно сверху справа по верхушкам кустов и деревьев прошёлся луч поисковой фары. Меня зажимали с двух сторон. Сверху – от дороги и снизу – от тропы. Инстинктивно я начал спускаться. В одном месте попал на сыпучий склон и меня несколько метров протащило вниз по гравию. Как мне показалось, грохот был ужасный. Я обнаружил себя и теперь надо было менять склон. Я не знал есть ли кто внизу на тропе и у ручья. Времени у меня не было. Совсем. Я спустился вниз, пересёк ручей и полез по противоположному склону.
      Склон был весь в скальных выходах. Это было мне наруку. Во-первых, скалы прикрывали меня снизу. Достаточно было только перебраться через первую гряду. Цепляясь, подтягиваясь, упираясь, я залез наверх. Троп здесь не было. Оставалось только продираться через кусты, ветки и колючие тонкие лианы.
    В одном месте я не выдержал и лёг на землю хотя бы минуту передохнуть. Я не имел на это права, потому что теперь всё определяла гонка. Либо я успею выйти из ущелья, либо меня всё же зажмут и тогда – всё.
    Из-за камня, за которым я пытался унять взорвавшиеся лёгкие и сердце, были видны круг света от поисковой фары на противоположном склоне и светлый конус, исходивший от дороги над этим склоном и пытавшийся нащупать меня на другом. Несколько успокаивало то, что искали меня выше того места, где я реально находился. Хотя искали на обоих склонах. К тому же, наверно, внизу по тропе уже летел патруль. А может и не летел, а крался. Они же не знают есть у меня оружие или нет. А нарваться на выстрел в упор никто не хочет. Все хотят на выходные поехать домой, а не в госпиталь или на кладбище.
    Когда я понял, что выигрываю расстояние, стало немного легче и я опять понёсся вдоль склона.
    О выходе из ущелья по стандартному варианту не могло быть и речи. Там сейчас, скорее всего, перекрыто не только армией, но и пограничниками с полицией. Поэтому надо как можно быстрее добраться до машины обходными путями. Такой путь был. Но он включал в себя крутейший спуск в ущелье вне зоны по которому я поднимался в самом начале своего маршрута. Более того. Там, на поперечном хребте, был участок открытой местности. Преодолеть его можно было только по темноте. В светлое время меня бы увидели там с расстояния нескольких километров.
      Я не очень ориентировался где же я точно нахожусь и потому вылез из ущелья раньше времени. Слева была патрульная дорога по которой я шёл на точку. Справа крутейший спуск в ущелье. Впереди – небольшой распадок, заросший низкорослым таворским дубом и кустарником, за ним – лысый пологий склон, который мне необходимо было преодолеть. И я побежал дальше.
    На середине склона меня поймала луна. Зараза! Всё вокруг как на ладони. И даже моя лунная тень. Я влетел в заросли на обратном склоне, чуть-чуть отдышался и начал продираться вниз, к спуску. Дальше предстоял сплошной кошмар. Земля, и так еле державшаяся на крутом склоне, ехала под ногами. Пару раз вниз сорвались камни. В одном месте мне пришлось, повиснув на руках, спрыгнуть вниз. Повезло! Я не сломал ни руку, ни ногу, а просто приложился боком о валун. То, что я не убился на спуске – невероятное моё везение. И только когда я вышел на тропу, то понял, что основная тяжесть побега – позади.
    Я не знал в каком ещё месте меня попытаются перехватить. Самым опасным, конечно, оставалось место парковки моей машины. Если меня вели с самого начала, то скорее всего, у машины – засада. Если же нет, то остаётся небольшой шанс вырваться. Понятно, что той дорогой, которой я ехал сюда, возвращаться нельзя. Надо придумать самый неожиданный вариант. Например, не на запад, как я уезжал всегда, а на восток. Потом спуститься на юг по алтернативному шоссе. Потом вернуться домой по приграничному шоссе через Территории. Только нестандартные решения давали мне шанс прорваться.
    Я выходил к воротам в системе обнаружения. Если стоять лицом к воротам, то справа. Луна освещала всё, как в фантастическом фильме. Не доходя сотни метров до выхода из ущелья, я перешёл на тропу, которая огибала хребет. Отсюда, сверху, ворота и дорога, идущая вдоль ограждения, просматривались только фрагментами. Времени на любование красотами не было. Надо переходить шоссе.
    В моём положении идти по асфальту к месту парковки машины означало только одно – самоубийство. Посмотрел по сторонам – пусто. Перебежал асфальт и перевалился через сеточное заграждение на противоположной стороне. Там было вади (вади (араб.) – русло сезонного ручья, пересыхающего в межсезонье. – Прим, Редактора), которое выводило меня к месту стоянки. Согнувшись, я перебежал к каменному руслу и тут меня пронзила простая и жестокая мысль: " Я на старом минном поле". Сразу вспомнилась предупреждающая жёлто-красная табличка на сетке и участок карты, на котором местность за забором была обведена красным овалом с такими же красными треугольниками.
      Кровь в моей голове пульсировала тупыми ударами. Я замер. А что толку? Всё равно надо уходить пока относительно темно. И я пошёл. По валунам, по камушкам, избегая заросших травой мест. Всё на кураже и везении. Само каменистое русло не было гарантией успешного перехода. За прошедшие десятилетия паводки вынесли некоторые "противопехотки" на склоны и в русло. Получались эдакие мигрирующие мины. Ну и плюс, то, что осталось натыканым тут и там по этому полю.
    Как ты понимаешь, поскольку я сейчас сижу с тобой, то я дошёл до стоянки. С каждым шагом ждал удара по ногам, но дошёл. А куда денешься?
    У стоянки посидел в кустах. Послушал, посмотрел. Никаких чужих запахов и звуков. Стоит моя "лайба" одна-одинёшенька. Там такая площадка большая перед входом в национальный парк. Магазинчик и туалеты. Вроде, никого нет. Рванул я к машине! Первым делом – переодеться. Тут до меня дошло, что в "разгрузке" по-прежнему лежат рация и мобильники. Разбил всё об бордюр и вместе с одеждой забросил в канализацию. Хорошо хоть люк удалось открыть. Везло мне. Умылся в туалете. Глянул на себя в зеркало – кошмар. Руки в ссадинах и царапинах от камней и веток. Ноги горят.
    Выехал на шоссе. Повернул на восток и попёр в горы. На первой же развилке повернул на юг. Отмечаю – перекрёстки не блокированы. Ну, это пока. На каком-то этапе до меня дошло, что по приграничному шоссе, так как я задумал первоначально, ехать нельзя. Пограничники наверняка предупреждены. Поэтому, на последнем перекрёстке перед блокпостом, я повернул на запад. К центру Страны. Там и затеряться проще. Выехав на прибрежное шоссе, я решил, что настало время обдумать ситуацию и решить что делать дальше.
    Заехал на ближайшую заправку, взял себе кофе и полтора литра "Кинли". Как сейчас помню, с лимоном и мятой. Насколько я вообще мог внятно размышлять, цепочка моих мыслей выглядела примерно так.
    Всё возможные варианты укладываются между двумя крайностями. Либо это была плановая засада, которые устраивают независимо от обстановки, либо "пупсика" с сотоварищи повязали и тогда меня вели с самого начала, SMS я получил от ШАБАК и добросоветсно нёс на себе одно большое вещественное доказательство для компании "пупсика" и для себя.
    В первом случае, на меня, кроме рюкзака, ничего нет. Правда, у меня нет алиби. И это плохо. Но и найти меня практически невозможно. О машине они не знают. Был ли я один или нас было несколько – тоже. Так что, это найлучший для меня случай.
    При развитии событий по второму варианту – мне "капец". По номеру мобильного, который знает "пупсик", они через сотовую компанию выйдут на номер удостоверения личности, банковский счёт, домашний адрес и номер машины. Через банк – на место работы. Всё. Я обложен со всех сторон. "Мобильником" пользоваться нельзя, банкоматом и кредитной краточкой - тоже. Дома появляться нельзя, а там все мои деньги. Улететь из Страны – нельзя. Во-первых, нет денег, во-вторых, в аэропорту уже предупреждены. Твою мать! Я сам всё испортил! И опять же – алиби.
    Надо было что-то придумать. Если действителен второй вариант, меня рано или поздно всё равно возьмут. Страна микроскопическая, скрыться негде.Отсидеться годик другой не получится. Остаётся шанс, что события развивались по первому варианту. Значит? Была-не была, заеду на квартиру. Если там засада, то раньше сяду. Если нет, то есть шанс забрать кое-какие вещи и, самое главное, деньги. И я поехал.
    Осмотрел стоянку возле своего дома. Вроде посторонних машин нет. Свою поставил в соседнем дворе. Что тебе сказать? Меня трясло когда открывал ключом входную дверь. Думал, сейчас навалятся, мордой в пол и руки за спину. Но квартира была пуста. Деньги были на месте. Я собрался за десять минут. Только когда отъехал - немного отпустило. Но, опять, вот уже не в первый раз, во всей своей красе встал вопрос :"Что делать?". На удивление быстро пришло решение – машину помыть. На всякий случай.
       Пока ехал на мойку, пока отмывали мою "ласточку", пока пил кофе – в голове крутился анализ ситуации. Постепенно у меня выстроилась цепочка аргументов. Как я их себе представлял? У машины и на квартире меня не взяли. Значит, либо не успели, либо ничего ни о том, ни о другом не знали. А, значит, меня не вели с самого начала. И, значит, на меня ничего нет. "Пупсик"? Первый раз вижу. Рюкзак? Да вы что! В жизни не носил. Где был в такое-то время? По набережной гулял. Отпечатков пальцев быть не должно – перчаток я не снимал. Уйти в отказ, ни в чём не признаваться. Вот такая вот линия поведения у меня созрела. И, как результат, следовало, что ни в коем случае не надо нигде прятаться. Вернуться в квартиру. Ходить на работу. Знать ничего не знаю, видеть ничего не видел.
    И я успокоился. Насколько это вообще было возможно.
    Конечно, в том состоянии, в котором я был, ехать к ней не следовало. Но я поехал.
    Ты знаешь, с богом я не в ладах, но тут начнёшь молиться кому угодно. Её уволили. Взгляд растерянный. Вся взвинчена. Я видел как "работяг" выгоняют с работы, а тут, в среде творческих разумов, тоже, оказывается, неспокойно. Никто не застрахован. Думаю, надо вести себя так, как будто ничего страшного не произошло. Главное, чтобы она не зациклилась на этом своём новом положении. Самому себе можно много чего навыдумывать. И привести самого себя к пропасти. Что я мог сделать для неё в такой ситуации? "Пробьёмся" – говорю. "Не пропадём". Хотя, конечно, понимаю, что точки отсчёта для "не пропадём", у нас с ней разные.
       Уснуть не мог. Несмотря на "партизанку" и беготню по горам.
       И только когда услышал, как она дышит мне в спину - "уплыл".


                                             
                                                            Дневник

"12.06   
    Я абсолютно неправильно прожила половину своей жизни. Это удручает. Оказывается, можно жить никуда не спеша, не срываться по утрам на работу и не переживать, что проект не будет готов к сроку. Можно жить только для себя, удовлетворяя свои потребности и заботиться только о том, чтобы вовремя эти потребности обновлять. И такой способ жизни оттягивает.
    Сегодня с утра поехала сделать ногти. Потом всё-таки выманила Машку из её резервации. Посидели, попили кофе. Позволила себе немного выпечки. Разговор был не содержательный, в результате - записывать нечего. Потом – на процедуры. Потом -бассейн. Кстати, не забыть завтра купить пару новых купальников. Вечером – повела любимого приобщаться к мировой культуре. Струнный квартет. Для начала – погружение в Вивальди. Вроде, понравилось. Потом - романтический ужин на набережной. "Я как во сне домой пришла".

18.06
    Вот уже десять дней, как я веду образ жизни безработной женщины. С утра, если есть куда, рассылаю свой корот-хаим (автобиография, ивр. – Ред.) и слоняюсь по квартире. Процедуры, бассейн. Честно говоря, уже поднадоело. Мне кажется, что на моём жизненном горизонте медленно всходит кровавая звезда невостребованности. Уйти из профессии? А что делать? Мыть подъезды я уже не могу.

20.06
    Съездили посмотрели выставку римского стекла из собраний Управления древностями. В смысле то, что найдено археологами. Такое впечатление, что всё уже придумано до нас. Есть просто потрясающие экземпляры.
      Любимый мой что-то тоже не в себе. Вроде как неприятности на работе. Боже! Сколько же ещё мы будем переживать за эту работу?

26.06
    Одуряющая жара. Ни море, ни бассейн не спасают. Сколько лет я уже здесь, а привыкнуть никак не могу. Конденционер молотит целыми ночами. То-то будет радость при получении счёта от Хеврат Хашмаль (Национальная электрическая компания – Ред.) .

30.06
    Число отосланных корот-хаимов перевалило за полсотни. В ответ - только один звонок. Разовый контракт на разработку этикеток для джемов. Этикетка должна быть простой. Платят гроши. Послала их в сад. "Вы там будете петь? Нет! Вы там будете слушать!".   
      Все выходные провалялись дома. И что самое опасное – вроде ничего не хочется. Нет желаний – нет движения, нет жизни.

08.07
    Всё надоело. И эти поиски работы, и эта жара. Что же будет с нами?

10.07
    Вот это номер! Пропал мой любимый. Телефон не отвечает. Вчера вечером должны были поехать "в концерт". Ни слуху, ни духу. Не знаю что и думать. Если до вечера не объявится – буду звонить в больницы. Похоже, что маятник не только качнулся, но и завис в крайнем положении. Тошно то как, Господи!

15.07
    Исчез. В больницах нет. Не поступал. Что могло случиться? Ведь всё так было хорошо. Брожу по квартире одна. Стала больше курить. Вот так, внезапно, я оказалась никому не нужна. "Достойный" итог, не правда ли?
    Звонила в полицию. "А ты кто ему?". Действительно, кто? Сказали, что розысками "подруга" не занимаются. Только по заявлению родственников. Посоветовали обратиться к частному детективу. Какой, нафиг, детектив?

16.07
    Свобода не есть абсолютное благо. Если истина всегда конкретна, то в моей конкретной ситуации данное утверждение истинно. Какой толк в том, что сегодня я свободна и не связана ни с кем никакими обязательствами? Это только потому, что я никому не нужна. Ни как профессионал, ни как женщина. Ну, "как женщина" - это я загнула. Только, те кому, может быть, нужна я - не нужны мне. А тот кто мне нужен – неизвестно где! И этот маятник жизни не собирается продолжить движение в противоположную сторону. Ну и хрен с ним, с маятником!
    Вот она, моя свобода: если не покупать машину, то денег хватит где-то на год. А потом?

17.07
    "Мне позвонили в дверь настойчиво, и я пошла смотреть:чегой-то там? Смотрю - стоит мужчина в золоте, затылком гладит потолок". Молодой парень. Из полиции. Распрашивал о любимом. Мол, что он рассказывал о себе. Есть ли его вещи. Можно ли посмотреть. Какое, вообще, производил впечатление? Не употреблял ли наркотики? Обалдеть! Какие наркотики?! Не замечала ли я странностей в его поведении. И всё в таком тоне и в такой тональности. Я его спросила, мол, а что случилось? В ответ: ничего особенного, не волнуйся, просто надо выяснить несколько вопросов. Должны же мы найти тебе пропавшего "хавера" (друга, приятеля – Ред.). Ничего себе!
    Только когда "пинкертон" ушёл, я вспомнила про коробку. Не посмотреть что в ней - выше моих сил. Оба-на! А там деньги! Так кто ты на самом деле, мой любимый?
    "Вот вечер. Так же пусто в доме.
      В окне – застывший пейзаж.
      И я, как в некудышней пьесе,
      Забытый всеми персонаж".

      Чёрт знает откуда в голове у меня, эти строчки. Но о-о-о-очень в тему.

19.07
    Вот попёрло, так попёрло! Вчера, под вечер позвонил мой любимый. Просил не беспокоиться. Понятное дело, сказал, что любит и что как только это недоразумение проясниться, всё у нас будет хорошо. Насколько я поняла, говорил по специальному телефону. Ясно, что всего не расскажешь. Я, как жена декабриста, захотела принести передачу, но, оказалось, что сейчас это невозможно. Вот так и проговорили минуты две. Хорошо хоть жив и цел, а разберёмся после.
    На форуме объявилась Даша. Сколько лет, сколько зим! Я потеряла её след вскоре после отъезда. А ведь как куролесили в своё время! В ходе переписки выяснилось, что Дашка, в конце концов, недурно так себе устроилась.
      В начале девяностых, был у неё сплошной кошмар. Случайные зароботки, нищета, невостребованность. Дошло дело до челночных поездок в Финляндию и Турцию. Возила барахло для хозяина. За гроши. А ведь нё прочили большое будущее. У неё и стиль был и техника. Всё кончилось тем, что хозяина торговца за какие-то дела пристрелили и Дашка, помаявшись, помаявшись отправилась гастарбайтером в Германию. Но, долго там не задержалась, «Представляешь! Утром просыпаешься, глядь в окно, а в городе немцы!». Перебралась в Испанию. Посуду мыть в баре. Там же в Испании никто посуду мыть не умеет. Все лежат на солнцепёке, пьют виноградную самогонку, закусывают острым перцем и ждут, кто же, в конце концов, помоет прошлогоднюю посуду. А тут бывшая художница из Питера: извольте я могу. За пару евро.
    Видимо Дашка отстрадала своё, потому как судьба её улыбнулась. Попала она в Англию. Как бы по рабочей визе. Расписала в каком-то пабе две стены. Пошло на ура. Познакомилась с бывшим хиппи. Сошлась. Он, правда, старше её на 13 лет. Но, ничего так. Продвинутый. Организовал ей участие в выставке- продаже. И оказалось, что её лондонские пейзажи пошли. Пишет, что за прошлый год продала работ на шестьдесят тысяч фунтов. Это почти финансовая самостоятельность. Уже не надо перед «хиппи» отчитываться за каждую покупку. Насколько я поняла жили они скромно. У англичанина магазинчик каких-то аксессуаров. Ну так, чтобы с голоду не помереть.
      Что-то я разошлась с дашкиными мемуарами.
    Самое интересное, что она мне пишет – присылай свои работы, попробуем толкнуть. Мол восточная экзотика может пойти. Не всё же им лондонские туманы втюхивать. В общем, послала ей пейзажи в фотографиях. Посмотрим, что получится. Или не получится?

    25.07
      Замоталась совсем.
       Ездила на интервью. Смех да и только. Разовый контракт на разработку упаковки. Процент от выпуска не дают. Господи! Ну не можешь ты нанять специалиста из-за жадности своей патологической, чего же дёргаться!? Нет! Будет долбить до последнего, в надежде как в прежние времена нанять какого-нибудь олима (репатрианта – Ред) за бесценок при шестнадфати часовом рабочем дне и без «социалки». Разбаловали мы их до невозможности.
      На счёт зашёл пицуим. Думала, думала, плюнула на всё и поехала по объявлению -купила трёхлетнюю Мазду вторую. Надоели мне эти автобусы с контингентом, орущим по мобильникам и кладущим ноги на сидение. Да и для собственного имиджа полезно. Весёленькая такая машинка салатового цвета. Успокаивает.
    От Дашки ничего нет. Спрашивать стесняюсь. Хотя надо. При любом исходе.
    С любимым переговариваемся через вечер. По паре минут. Храбрится. Говорит, что адвоката ему назвачили. А свидание только через следователя. А я скучаю за ним. Или за его заботой обо мне?

      Без даты (Ред.)
    Качнулся маятник, сволочь! Дашка заказала две работы. С моей точки зрения – ничего особенного, так, проходные, под настроение. Однако надо разрешение на пересылку. Ездила на таможню. Это апофеоз нашего апофигея. Как я могу доказать, что это мои работы? Что я не украла их у автора или из музея. Вот если бы был чек из магазина – тогда легко, а так есть проблемы. У адона А (господина – Ред.) делаем фотокопии, у адона В – справку об отсутствии судимости, у гверент С (госпожа – Ред) – регистрируемся для базы данных. Обалдеть. День ушёл.
    Была у следователя. Пробежался глазками по моей фигуре и разрешил. Через две недели. Так он же под следствием, говорю, может его за это время выпустят. «Не волнуйся» - говорит, «не выпустят». Спасибо тебе, родной.

    Без даты (Судя по дате следующей записи, 27.08 - Ред.)
    Завтра свидание.

    28.08.
    Встретились. Он не очень изменился. Немного осунулся. Держится молодцом, но взгляд такой, волчий, что ли. Сказал, что передачи ему запрещены; чьл всё образуется; что он любит меня и всё у нас будет хорошо.
    Не всё равно виновен он или нет.
    Я ХОЧУ, чтобы он был рядом. Я НЕ ХОЧУ ложится в пустую постель, перекусывать всухомятку полуфабрикатами, тупо переключать полсотни телевизионных каналов, потому что не с кем поговорить; ужинать в одиночестве и мучать себя мыслями о том как убить следующий день или неделю. И ещё. Я ХОЧУ от него ребёнка. Но это невозможно.

    Без даты (Ред.)
    Полазила по юридическим сайтам. Оказывается, под следствием можно сидеть месяцами. Нужен хороший адвокат. Значит, нужны хорошие деньги. А где их взять? Спросила его, может попробовать? А он отвечает, что не надо. Можно и за решёткой остаться, и деньги потерять. Складывается впечатление, что адвоката интересуют только деньги, а судьба человека – нисколько. Хотя! Чему удивляться?

    17.09
      Вот как же эта жизнь устроена! Я только собиралась нырнуть в "депресняк" как позвонила Дашка. Спросила как поступить с деньгами. С какими деньгами? А с такими – ушли обе мои работы. За вычетом комиссионных и налогов мне полагается ... (из коммерческих соображений сумма не приводится. – Ред.) этих самых паундов. Дашка говорит, что может открыть счёт или на моё имя, или на предъявителя. А может сделать перевод на указанный мною счёт. Я даже растерялась. Никогда со мной такого не бывало. Сколько могла подумала и решила оставить деньги в Англии. Даже не знаю почему. Дашка одобрила мой выбор.
    Заказала мне ещё несколько пейзажей. Попросила побольше экзотики в тёплых тонах. Ну и правильно – у них там холодно, в Альбионе. А так повесит какой-нибудь Джеймс на стенку жару в центральной Иудее, глядишь и потеплело в доме и на сердце.
    Шутки шутками, но надо готовить посылку. Опять таможня! Если дело так пойдёт и дальше, то придётся ездить на пленэр. Кто бы мог подумать!? Если в месяц у меня будет уходить по две картины, то работу можно и не искать. Ну их в жопу, этих работодателей.

    24.09
    Нужен адвокат! Иначе, мне кажется, он никогда не выйдет. Поговорила на эту тему с любимым. Он уже не против. И, вдруг, сказал такую фразу: "Посмотри, как моя обувь в коробке. Может пригодиться?". И тут до меня дошло, что деньги из его коробки можно использовать на адвоката. Надо посоветоваться с бывшими коллегами по работе. Может кого-то подскажут?

    Без даты.
    Даже не знаю с чего начать! Михаэль (судя по содержанию записи - это имя адвоката. Ред) позвонил сегодня и сказал, что ознакомился с делом и будет добиваться освобождения под домашний арест. Для этого есть все основания.
Неужели получится?
    Дашка продала ещё одну картинку. Говорит, что, возможно, возьмёт один большой проект, сейчас идут переговоры, и тогда ей понадобится моя помощь. Это, что? В Англию лететь? А как же мой любимый?".

                                                         Кассета2, запись 3

    "Меня взяли 9-го июля. Почти через месяц. Я как раз закрывал машину на стоянке у дома. Подошли четверо. Всё спокойно, культурно. Честно говоря, я уже думал, что всё обойдётся. И с каждым днём убеждался всё больше и больше, что против меня ничего нет. Первую неделю ещё осматривался, нет ли "хвоста". Потом перестал. Проигрывал свою манеру поведения в случае ареста. Как мне казалось, единственное, что могло помочь – это поведение ничего не понимающего человека. Ничего не подтверждать, ничего не знать, никого не узнавать. Играть на ошибку следствия. Что я ещё мог придумать?
    Привели в квартиру. Обыск. Единственное доказательство – коробку с деньгами я оставил у неё. Так что опасаться мне было нечего. Потом посадили в машину. Пока ехали, так сказать, в участок – я успел собраться. Хотя, конечно, "колотило" меня изрядно.
    Допрос начался сразу по приезду. Двое солидных дядечек. Из того, что орать на меня начали сразу и много, я понял, что с доказательствами у них негусто. В общем, "был первый натиск немцев страшен в пехоту русскую углом...". Мол, " когда, где и куда ты ходил и что транспортировал от границы ". Понятное дело, что я всё отрицал, выражал полное недоумение и, как мог, изображал придурковатого "русского" эмигранта. Смотрел на них как на инопланетян. А они продолжали давить: "мы всё про тебя знаем и, если не хочешь до конца своей жизни просидеть в тюрме, то, давай, пиши всё, что знаешь и сотрудничай со следствием ". Они даже не подозревали, что подобный накат имел для меня обратный эффект. Я озверел. Ни х...я вы про меня не знаете! И доказательств у вас нет. А голову в петлю я совать не буду.
    В общем. Первый допрос меня, конечно, немного повредил, но я его выдержал. Хотя, было очень тяжело.
    Два дня я просидел один. Потом начались очные ставки. Я так понял, что очередность встреч была по мере убывания их значимости. Для следствия.
    Первым мне привели "пупсика". Это был уже не тот ухоженный и упитаный барин с вальяжными манерами. Пожилой, уставший человек с бегаюшими глазками, услужливо произносивший заранее подготовленный текст. И понеслось. "Да, это я завербовал этого вот." То есть меня. "Я давал ему все данные. Он ходил и доставлял товар. Столько то раз. Я платил ему по столько то за каждую ходку". Если бы они выложили на стол распечатку SMS "пупсика" с моим номером телефона, то я бы всё равно всё отрицал. Но это было бы уже доказательство. К счастью для меня, "пупсик", видимо, пользовался несколькими мобильниками и часто их менял. Потому как распечатка так и не появилась. И в который раз я поблагодарил судьбу за то, что в тот день не пользовался кредитной карточкой.
    "Пупсик" довольно точно обрисовал нашу с ним первую встречу. Только я её не помнил. Вообще. Что-то такое смутно припоминалось. Почти год назад. А так – я его вижу в первый раз.
      Ещё через пару дней меня познакомили с двумя "отморозками". Этих я действительно видел первый раз. Как оказалось, эта "сладкая парочка" забирала принесённый мной груз. Система была построена так, что они наблюдали из укромного места, как я разгружаюсь, выжидали немного и один из них забирал "товар", а второй его подстраховывал. Однако, ничего убедительного они не произнесли. То ли я это был, то ли нет. И правильно! Что они могли видеть? Я сбрасывал упаковки, как правило, перед рассветом или на рассвете. Немного увидишь в предрассветной дымке, а уж хорошо рассмотреть человека в такиз условиях – это из области фантастики.
      Я вот сейчас тебе рассказываю и думаю: может сложиться впечатление, что я лихо отбивался от следствия. На самом деле – было очень тяжело и "напряжно". Это как в "головняке": никогда не знаешь из-за какого дувала по тебе сейчас откроют огонь и в каком месте заискрит вспышками "зелёнка". Я весь сжался душою. Спать не мог. Есть тоже. Кормят там сносно, но мне было не до того. Мучался без курева.
    Последним накатом была демонстрация моего рюкзака и его содержимого. Правда, без упаковок. В двух местах – пулевые отверстия. Что я мог им сказать? Только то, что   вижу эту "сумку" в первый раз и понятия не имею чьё всё это.
    Поскольку своего адваката у меня не было, то мне назначили общественного. Пожилая женщина предпенсионного возраста. Из "русских". По-моему, закатанная жизнью и безразличная ко всему. Начала меня уговаривать пойди на сделку со следствием и, мол, выйдет мне за это послабление. После второй встречи, я попросил её больше не беспокоиться и не приходить.
      На ежедневной прогулке была возможность звонить по специальному телефону-автомату. Понятно, что с записью разговора и набранного номера. Поэтому я им не пользовался. Не хотел ЕЁ расстраивать и вмешивать в это дело. Сам заварил, сам и буду расхлёбывать.
    Где-то через неделю меня перестали вызывать на ежедневные допросы. На десятый день, утром, вызвали и задали только один вопрос: знаком ли я с ней? Я понял, что они вышли на неё и теперь моё шифрование было излишним. И вечером ей позвонил.
    Знаешь, вот тогда я и понял по-настоящему, что такое "родной голос" и что такое "родной человек". Я думал, она разговаривать со мной не захочет. Ан нет! И решил после разговора: выйду отсюда – всё что захочет для неё сделаю. Потому как больше не для кого. И нет у меня больше никого. И может ради неё и стоит жить. Для себя я уже пожил. И вот где оказался.
      Ещё через пару дней меня перевели в общую камеру. Я предположил, что следствие потеряло ко мне интерес. В принципе, так и должно было быть. "Пупсик", и те кто стоял над ним и всю эту цепочку придумал – это да, это лакомый кусочек. А я? Ну, курьер. Полусумашедший "русский". Ни сенсации из меня не сделать, ни славы и наград не добыть.      
    Сокамерники мои, а их было трое, представляли собой живописную группу неудачников. Их было трое: Миха, Ави и Эли. Все не "русские". За ними не числилось никаких кровавых злодеяний и рецидивов. Сплошная "бытовуха". Как я понял из их рассказов - ситуация складывалась следующая.
    Миха, мужик лет сорока, обыкновенный работяга из числа живущих с опущенной головой, вернулся домой после смены на заводе, "поставил рашпиль у стены" и с удивлением обнаружил, что деньги, приготовленные для оплаты коммунального платежа, благополучно потрачены его девятилетней дочерью. На что? На что может потратить деньги девятилетний ребёнок? Жвачки, сладости, пицца и напитки для себя и подруг.
    Миху данный факт "наклонил" так, что он сорвался и шлёпнул девчонку по мягкому месту. Та, в свою очередь, на следующий день рассказала об этом учительнице. Учительница позвонила в социальную службу. "Социалы" – в полицию. Приехали "гоблины", сначала уложили Миху мордой в пол, а потом доставили его в "кутузку".
К моменту моего прибытия в камеру, Миха "тянул срок" уже две недели. Как потом оказалось, он легко отделался – на полгода запретили приближаться к семье.
    Для Ави всё сложилось намного круче. Я так до конца и не понял: как это у него сложилось по жизни, что дочь он воспитывал сам? Оказалось, что обеспечивать подростка – серьёзное финансовое предприятие. И Ави "пахал" на трёх работах, чтобы у девочки всё было. И вот, однажды... Приходит он домой вечером с очередной подработки, а шестнадцатилетнее чадо пакует сумку. "Ты куда?". "В Эйлат с хавером. Мне надо тысячу шекелей ". " Какой Эйлат?! Какая тысяча?!" – вполне обоснованно вопрошал Ави. "Не дашь?" – и к телефону. Так, мол и так, дорогая полиция, мой папенька, изувер и садист, пытается меня изнасиловать. Те же "гоблины" заломали Ави руки за спину и притащили в нашу "тихую обитель".
    В силу прецедентного права, Ави светило до 8 лет. То есть, жизнь его была загублена. Денег на адвоката у него не было. "Правосудие" в этих случаях всегда на стороне "пострадавшей". Так что, на Ави было страшно смотреть. Всё отдавал на благо любимой дочери – и вот, она, благодарность. Я смотрел на него и вспоминал эпитафию, уж не помню где увиденную: "Остановись прохожий и подумай, твоя ли беда больше моей". Вот такая вот родительская доля. Может оно и к лучшему, что у меня нет детей?
    Третий, Эли, так и остался для меня тёмной лошадкой. Я так понял, что он был строителем инженером и вёл приход.расход выполненных работ и расходных материалов. А потом хозяин обвинил его в приписках и хищениях. Чорт его знает, где тут правда, а где вымысел. Замкнутый, угрюмый и молчаливый человек. Всё внутри. Инопланетянин.
    Вся троица приняла меня равнодушно. Видимо, я для них также был человеком из другого мира. Короче – каждый жил своей бедой.
    Свободного времени было навалом. Доставала жара. Днём мы лежали на полу. Так было легче. Эли сидел на своей койке в прострации. Насколько я понял, если по суду ему назначат платить компенсацию, то он окажется в рабстве до конца своих дней. Без своего жилья и машины. Есть от чего приуныть.
      Где-то через две недели мне стало невмоготу и я попросился на общественные работы. Всё лучше махать лопатой, чем сидеть в душной "консервной банке".
    Я и сейчас не знаю, сколько бы всё это продолжалось, если бы при очередном разговоре, Малышка ( судя по контексту - автор Дневника . Ред.) не предложила нанять адвоката, а для оплаты его услуг использовать деньги из моей коробки.
    Дело в том, что я не мог "светиться" с деньгами. Иначе, мне пришось бы объяснять откуда они у меня. Другое дело, если Малышка выступила бы в роли нанимателя адвоката. Я уже говорил, что не хотел втягивать её в это дело, но такое предложение меняло расстановку сил.
    Совсем забыл! Через две недели мне разрешили свидание. Ну, знаешь такое: сидим через стол, а по углам надзиратели. И ты знаешь, вроде бы ничего особенного: поговорили о чём могли, посмотрели друг другу в глаза, но вернулся я в камеру другим. Оказалось, что это такое большое счастье: чувствовать, что ты не один.
    В целом, если посмотреть в прошлое, моя проблема состояла в том, что я был замкнут на себя. И это при восприятии окружения в стиле "все враги". Как я потом прочитал, это был прямой путь в паранойю. Для того, чтобы выйти из такого состояния нужны сильные внешние факторы. Вот знакомство с Малышкой и стало таким фактором. Избитая фраза, но "черту" в своей жизни я подвёл. До неё и после.
      А существование в нашей камере шло своим чередом. Миху выпустили. Ави перед судом перевели от нас и больше я его не видел. Если ему дали срок, а к этому всё шло, то доченька его, начинающая стерва, попала на попечение "социалов". А это не сахар. Может пожалеет когда-нибудь о том, что сотворила? А может так и пойдёт дальше по жизни.
    Какое-то время мы были в камере вдвоём в Эли, а это всё равно, что в одиночке. Спустя, по-моему, неделю к нам посадили "русского" пацана. Так, лет двадцати пяти. Из того, что он рассказал о себе, я понял, что "влетел" он с другом очень серьёзно.
    Вечером в субботу, когда открываются магазинчики, они, после бурно проведённого шабата, пошли поправить здоровье пивком. Присели на стулья у столика, соседней с магазинчиком, кафешки. Появился хозяин и мол, так и так, вы чисего у меня не купили и нечего сидеть тут за моим столиком и распугивать своим видом возможных посетителей. Что-то они были сильно не в духе и, для начала, хозяина просто послали. Тот не понял с кем имеет дело и продолжал настаивать. Его пинками загнали в кафешку, столиком вынесли стеклянную витрину и продолжили пить пиво. Страна, по нашим меркам, не пьющая. К похмельным дебошам не привычная. Поэтому, первому полицескому патрулю, который вызвал хозяин, тоже досталось. Магазины от полицеских пистолетов забросили в канализационную решётку. Ну и всё. Приехавшим "гоблинам", довольно грамотно став спиной к спине, они ещё какое-то время оказывали сопротивление, но потом их повязали. Судя по сбитым костяшкам и опухшему лицу досталось обеим сторонам.
      То, что парень испортил себе жизнь навсегда – было понятно сразу. Для того, чтобы защититься на суде от таких обвинений, нужны очень большие деньги. А откуда? Так что юноше мятежному предстояли тяжкие испытания. Засадить могли на года. Уголовного кодекса ведь нет. Как договорится судья с обвинением и защитой, так и будет. Сколько захотят, столько и "впаяют". Вот тебе и пиво в субботу вечером.
      Любителя рукопашного боя звали Алекс. Привезли его в страну в самом опасном возрасте – в двенадцать лет. Как это часто бывает, через несколько лет родители развелись. Мать, разрываясь между работой и подработками, возможности следить за ребёнком не имела. Ей бы выспаться! В итоге пацан большую часть времени был предоставлен самому себе. В общем, школу он кое-как закончил, но матери седых волос добавил. Да ещё с семнадцати лет начал подрабатывать на перевозках, потому как нищета душила.
    Уж не знаю кто там и какими критериями пользовался, но парень попал в армию в самое то. Физические данные у него отличные, а что там в глубине мозга – видимо, при призыве никто особенно не ковырялся. Он много не рассказывал, но можно было и так понять, что и рейды, и засады, и блокпосты ему достались. Ну а потом? А потом началась "гражданка" : "какое мне дело до всех до вас, а вам до меня".
    Я смотрел на него и видел себя. Эдак, лет пятнадцать тому назад. Только у него было намного больше позитива и внимания больше сконцетрировано на внешнем окружении, а не на себе, как у меня. Только один раз я видел его замкнутым и хмурым. После свидания с матерью. Её, конечно, досталось не менее.
      Потихоньку ползло время. Сентябрь, уже сентябрь, заканчивался. Алекса перевели от нас. Обнялись с ним на прощание. Прикипел я к нему. Да... И вот, как сейчас помню, 29-го сентября вызывают меня на встречу с адвокатом. Я думал, что опять бабулька мозги мне будет парить. Ан нет! Солидный такой муючина. Зовут Михаэль. Говорит, что ознакомился с делом и будет добиваться освобождения под домашний арест. С залогом. Мол, оснований держать меня в камере нет, можно и из дома вызвать. В случае чего.
      Я на радостях позвонил Малышке, а её дома нет. Никто не отвечает. Ладно, думаю, подождём. "

                                                         Дневник
"01.10.
    Прямо не знаю, что делать! Дашка "рванула" очень хороший заказ в Лондоне: роспись двух стен в баре для рокеров. Эскизы очень интересные. Есть потрясающие ракурсы – человек, подняв голову, смотрит в звёздное небо, но рисовать голову надо снизу справа с поворотом в три четверти. Мне очень хочется поехать. И условия хорошие. По контракту, работы должны быть завершены за две недели. Где я ещё заработаю такие деньги? Поговорю с любимым. Соскучилась всё-таки. А вдруг его освободят, а меня не будет дома?

04.10.
    Завтра лечу! Сегодня побегала по магазинам – подбирала одежду. Всё-таки Лондон, всё-таки октябрь на дворе. У них +6, а у нас +26! И дожди у них non stop. Договорилась с любимым. Сделала себе разговоры с заграницей по мобильнику, а им, оказывается звонить за границу нельзя. Так что мы две недели будем без связи. Ещё одно испытание... Предупредила адвоката. Ну, всё."

Кассета2, запись 4
    " И вот, шестнадцатого октября, после обеда, заходит к нам в камеру служивый и говорит мне: "Собирайся. Тебя освобождают". Я что-то засуетился, забегал. В общем, на радостях, дал слабину перед администрацией. И через час - оказался на улице. Хорошо хоть, в момент задержания у меня в портмоне были какие-то деньги. Было за что доехать домой. А там! Мама, не горюй!
    Только вышел из душа - часа не прошло как зашёл в дом – звонок в двери. Как был в халате – открыл. Влетает мой хозяин квартиры и начинает визжать. Наверно, соседи настучали, что я вернулся. Минуты через две я понял, что у него не прошёл мой последний чек – квартирная плата за последний месяц. И вот, посмотри, как убивается человек! Понятное дело: зарплата не заходила на счёт три месяца. Откуда там деньги?
    Скажу честно, единственным желанием, в тот момент, у меня было: "тыцнуть" эту обезьяну ладошкой в лоб, чтобы наступила тишина. Но, видимо, отсидка пошла мне на пользу и рук из карманов я не вынимал. Иначе, я точно бы сел, да ещё и выплачивал бы "бабуину" всё оставшуюся, его или мою, жизнь. Потому как сотрясение его, так называемого, мозга было бы гарантировано.
    Наконец, он умолк. И тогда я пообещал ему, что сегодня вечером привезу деньги. За прошедший и месяц и за текущий. Он не поверл. Я повторил. Видимо, что-то там щёлкнуло в несотрясённом мозгу. Чем-то ещё он мне грозил. Самое главное - ушёл. И тишина...
    "Ласточка" моя была в ужасном состоянии. Заднее стекло разбито, "сидюка" – нет, колёса приспущены. В салоне всё в пыли. Ладно. Поехал на квартиру к Малышке. Она же в Англии, а мне нужны деньги. Так странно было. В автобусе. Люди вокруг.
    В квартире сохранился запах духов. На диване в салоне – несколько вещей. Видно собиралась в спешке. И только тут меня отпустило. Присел у стены. Бездумно. Потому что – отпустило.
    В коробке моей осталось немного. После того как я взял нужную сумму, так и, вообще, почти ничего. Вот так вот они достаются, адвокаты. Поменял деньги – отвёз "бабуину". Тот долго пересчитывал. Потребовал заменить одну купюру. Да, подавись ты, квартирный магнат. Всё равно с собой ТУДА ничего не возьмёшь! А дети твои перегрызутся за наследство. И что останется от тебя?
    На следующий день поехал на работу. Карточка моя, магнитная, оказалась заблокированной. Пришлось звонить начальнику производства. Начальник (уж не знаю есть ли у него среднее образование, а из специального – трёхмесячные армейские курсы механиков–дизилистов), разговаривал со мной жёстко. Должность моя, бригадирская, уже занята. Других мест – нет. Да и хрен с тобой, думаю, и с сараем твоим! Найдём что-нибудь другое.
    Вернулся к себе на квартиру. Тоска. Побродил, побродил и понял, что больше я здесь жить не хочу. Спустился к своей "ласточке". Кое-как ручным насосом подкачал колёса и попробовал завестись. Хрен! Аккумулятор сел. Спасибо мужик какой-то парковался перед домом – дал "прикурить". Поехал к морю. Посидел на берегу. Не помогло. Поехал к Малышке. По дороге "затарился" тем, чем считал нужным.
    Пока жарил картошку и стейк, "накатил" пару раз под селёдочку. Как водится, пошли раздумья. Всё вернулось на круги своя. Всё, что я "поднял" своими ходками – ушло. Ну, чтож, это справедливо. Как пришли на неправом деле, так и ушли адвокату в закрома. Да чтоб он был здоров! Только теперь я так просто не сдамся! Теперь меня не поломать! Работу я найду! Малышка вернётся – заживём.
    И вот, уже где-то к вечеру, только я помыл посуду - звонок. Подымать трубку, не подымать? Поднял. А это Малышка! Ты представляешь? Такое совпадение. Как чувствовала. А может и чувствовала? Оказывается, она всё просчитала и попробовала позвонить на свой домашний – может быть, я дома. А я дома!!! Фонтан эмоций. Перебиваем друг друга. Да ты что? Радость то какая! В общем, под конец разговора выснилось, что прилетает она двадцатого. То есть через два дня. Ещё целых два дня.
      Да... Начал я готовиться к встрече. Квартиру выдраил, набил холодильник. Два дня пронеслось в хозяйственных хлопотах. И тут мне повезло. В "русском" магазине сунули мне журнальчик с рекламой. Такой, с тетрадку размером. Я, вообще от прессы держусь подальше – мне Интернета хватает. А тут - не отказался. И на одной из страниц, в разделе требуются, смотрю, объявление. На завод, опыт в сборке и тому подобное. Позвонить Диме.
    Позвонил, встретились. Адекватный такой парень, этот Дима, не из "контуженных". В общем - я ему приглянулся. Обоговорили условия – просто прелесть. Чего я в "сарае" несколько лет мучился? Причём, он говорит: "Завтра можешь выйти на работу?", а я ему в ответ: "Да у меня тут личная жизнь начинается, можно через недельку?". Договорились.
    С утра двадцатого – стал к плите. Сделал её любимые фаршированные баклажаны, грибы с лучком залил расплавленным сыром. В общем – выпедривался, как мог. Привёл себя в порядок и за час до прилёта уже расхаживал с букетом по залу в аэропорту. Думал – не дождусь.
    И вот она выходит в зал, катит за собой чемодан. Похудела. Хорошенькая такая – меры нет! Увидела меня, подбежала, обняла. А я слышу, как её сердечко мне в грудь тук-тук, тук-тук. И знаешь – это была черта. Между до и после.".

                                                                Дневник

      Какая разница!
      (Вместо даты. Судя по контесту, где-то вторая половина ноября – Ред.)
         
    Давно ничего не записывала – не чувуствую потребности. Ведение дневника предполагает автора-интраверта. Я же сейчас вся наружу. Однако! Наверно, интересно будет потом, спустя годы, перечитать – какая я была? Точно, что-нибудь забудется, а что-то будет гипертрофировано памятью. Итак.
    Англия, конечно, интересная страна. Но я её почти не видела. По четырнадцать часов стояли с Дашкой у стенок. Только один выходной и был. И то – Дашка повезла меня свою галерею показывать. Ну и день перед вылетом. Побродили по Лондону, кое-что посмотрели.
    Жила, вернее, ночевала, у Дашки. Коттедж в полтора этажа на окраине Лондона. Ничего особенного, но уютно. Миниатюрный бэкярд и полисадник. Питание простое и более чем скромное. Экономят на многом. Или это мне только показалаось? Особой страсти я не увидела. Просто два человека, спасаясь от одиночества, живут под одной крышей. У каждого свой мир. Дашка как-то призналась, что бывают депрессии. Её Стив улыбчив, обходителен, вежлив и абсолютно закрыт для общения.
    Рокеры оказались очень милыми мужиками. Не без "жуков" в голове, но, что касается деловитости, тут у них всё на месте. Англичане. Не знаю, того что о них пишут: мол, криминальная среда, торговля наркотиками и оружием, расизм, я не заметила.
    Кстати, стоимость моего перелёта была включена в контракт. Вот так вот. А Дашка – молодец. Подобрала сюжеты – точно в тему. В день сдачи работы – банкет. Все довольны. Комплементов – куча. Сказали, что будут рекомендовать нас по всей Великобритании. Ну, подобное обещание, положим, есть результат потребления пива. Декалитрами. И ещё кой-чего по-круче.
    Будем надеятся, что наши "двоюродные братья", а их там – немеряно, в ислам эту братию не загонят.
      Если говорить о конкретных результатах, то, помимо очень хорошего заработка, я поняла, что хорошо пойдёт на продажу. Пейзажи пейзажами, пусть даже и с нашей восточной изминкой, а абстрактные композиции – это совсем другой горизонт. В общем, по приезду, я за две ночи сделала триптих "Предчувствие любви" и отослала Дашке. Сегодня пришёл от неё мэйл – работа ушла за ..... (сумма не указывается по коммерческим соображениям – Ред.) тысяч фунтов. Я в своей рекламной конторе столько и за полгода не зарабатывала. Причём Дашка пишет, что работу купили очень серьёзные люди. Речь, вообще, идёт об их экслюзивном праве на приобретение моих работ.
    Что-то я о главном совсем забыла. Всё деньги да деньги. Капитализм проклятый!
    Из Лондона я вернулась в рай. По крайней мере, я не могу назвать иначе то, что сделал для меня мой любимый. По-моему, мы дня три не выходили из квартиры.
    Потом ездили к морю.
    После первого дождя он повёз меня на природу. Дело в том, что я задумала серию "Водопады". По закону контраста. Водопады в стране, где по полгода и более не бывает дождей. Где, в общем-то, привыкай не привыкай - адский климат. Получилась серия из четырёх работ. Осталось немного поработать с цветом и можно отсылать. Кроме того, я хочу повторить эту серию, но в другое время года. Когда они будут полны воды и когда будут сухие. Подобные метаморфозы мне кажутся интересными.
    Уговорил меня заночевать возле водопада. Говорит, чтобы водопад "прочувствовать" - надо возле него пожить. Иначе, мол, ничего не получится с пейзажем. Оригинально. Никогда бы не подумала, что буду участвовать в подобном экстриме. Вопреки моим опасениям - было чудесно. Кто бы мог подумать, что звёзд так много и они так близко!
И, оказывается, спальник – очень уютное и тёплое место для ночёвки. И совсем не страшно.   
    А костёр! Такой вкусный запах дыма!
    В эту ночь он много чего мне рассказал. И про войну тоже. Только про полицию не стал рассказывать. Говорит – это моё дело и я не хочу тебя (то есть меня) в это вмешивать. У меня нет оснований ему не верить... Похоже, что уже занёс своё крест на свою гору.
    На прошлой недели встретилась с Машей. У неё всё по-старому. Дети, муж, похожий на ребёнка, круверть домашних забот и работа. Тем не менее, она подкинула мне очень интересную идею. Боюсь загадывать. Вдруг ничего не получится?.

            Без даты. (Судя по содержанию записи – февраль-март – Ред.).

    Боже мой! Результаты анализов –положительные. То, что я так долго, по невежеству своему, считала невозможным – возможно! В который раз спасибо Машке. Вот только ещё раз смотаюсь на две недели в Лондон (надеюсь к середине марта мы всё там закончим) – и можно приступать. И у меня может быть ребёнок. От него. Неужели? Я до сих пор не верю. Но медицина всесильна!!! Наверное.".

                                                Кассета 2, запись 5 (фрагмент).

    " Да... Вот так мы и встретились. Честно скажу – последующих три дня я не помню. Осталось только чувство бесконечного счастья.
      Через неделю я вышел на работу. Никогда со мной такого не было: после смены – летел домой. И даже походы в полицию каждую пятницу не могли испортить настроение. Каждый месяц мне назначали суд и каждый месяц – переносили. Пока я не понял, что домашний арест – это такая форма наказания. За границу поехать ты не можешь, на выходные – тоже. Только один раз мы выбрались на природу. Я попросил Малышку заночевать у водопада. И почувствовал, что отвык от жизни на маршрутах.
И самое главное – меня больше не тянуло из города и от людей.
    На работе всё шло – лучше не придумаешь. Через пару месяцев меня сделали бригадиром. А к маю – весь участок сборки был за мной. Сработались мы с Димой. Ну и зарплата, ясное дело – пошла в верх.
      У Малышки очень хорошо сложились дела в Лондоне. Её работы оказались там в цене. И, кроме того, два раза ездила туд
 "Объективная реальность - это бред, вызванный,недостатком алкоголя в организме".
Профиль Цитата 

Новая повесть№ 2
Blackhawk

выполнять заказы по контракту. Кстати, у неё есть потрясающие пейзажи с водопадами, я тебе потом покажу.
    В общем, всё как-то выровнялось. Успокоилось. В июне меня известили письмом, что дело в отношении меня прекращено. Это, конечно, Малышка через адвоката постаралась. А через год у нас родился Мишка. Поздновато, наверно, всё-таки "сороковник" не за горами, но это такое счастье! Малышка прямо сияет, хотя дался он ей непросто.
      Вот так и донёс я свой крест.
      Через Интернет нашёл наших ребят. Тех, кто остался в живых. Переписываемся понемногу. Всё, как бы, ниточка в собственную молодость. Лёха, сержант, ты знаешь, теперь большой человек. Деньгами ворочает. Но для своих – остался таким же. Чомбе - пропал. Писали мне, что, вроде, видели его в Сербии. А потом – как в пропасть. Ну, у него смерть за плечом всегда стояла. А прапорщик тот – выжил. Фермерствует в Сибири.
      Вот ты ко мне в гости приехал. Так, говоришь Серёга, что с нами ходил за авианаводчика, в литературу подался? Редакторствует? Что жизнь с людьми делает!...

    - Ребята! Заканчивайте свой апперитив, пора ужинать!". (Женский голос, прервавший запись. – Ред.).
 "Объективная реальность - это бред, вызванный,недостатком алкоголя в организме".
Профиль Цитата 




Комментарии разрешены только зарегистрированным посетителям! 


 Просмотров:   003874